Кража в Венеции

Вот она, зыбкая почва… Уместно ли будет спросить у графа Орацио, о каких суммах идет речь? Инвестирует ли он деньги в местные компании или переводит собственные средства в иностранные организации? Этими вопросами ведает Гвардиа ди Финанца, проверяет действия с финансами на неправомерность; в мешанине итальянского законодательства всегда найдется способ ее выявить. «Сделай законы удобными для своих друзей, а врагов заставь их выполнять». Сколько раз Брунетти пытались втолковать это правило выживания?

– Надеюсь, ваши планы успешно осуществятся. – Ничего лучше ему в голову не пришло.

– Спасибо, – ответил конте с улыбкой, кивком признавая за зятем право не углубляться в эту тему. – А как твои дела? Над чем ты работаешь?

Брунетти знал, что тестю не нужно напоминать о конфиденциальности. Конте Фальер никогда не достиг бы такого положения в обществе, если бы был болтуном.

– Вчера нас вызвали в библиотеку Мерула, в связи с кражей. Оказалось, что один из посетителей, представившийся научным работником, вырезал страницы из книг. Еще несколько изданий похищено.

– А как он проник в библиотеку? – спросил конте. – Разве они не проверили его анкетные данные? – И после паузы добавил, не удержавшись от сарказма: – Они вообще просят людей заполнять эти формуляры?

– Он заполнил формуляр. И предоставил фальшивый паспорт и поддельное рекомендательное письмо из американского университета.

– И никто не заметил подделки?

Брунетти пожал плечами.

– Библиотекари поверили, что он представитель научного сообщества.

Эти его слова вызвали саркастический смех Паолы, которая уже давно отвлеклась от беседы с матерью и прислушивалась к их разговору.

– Научное сообщество! – повторила она. – Курам на смех!

Контесса мягко сказала:

– Мы посылали тебя учиться в знаменитые университеты, милая, а теперь ты плохо отзываешься о своих коллегах! Может, стоит быть добрее?

Паола обняла ее за плечи и поцеловала в щеку – один раз, потом еще.

– Мама! Ты – единственный человек на планете, который способен принять сброд, с которым я работаю в университете, за ученых!

– Но ты тоже там работаешь, и ты тоже – ученый, прошу не забывать об этом! – все так же мягко произнесла контесса.

– Мама, ради бога! – воскликнула Паола.

Но договорить она не успела: молодой человек, приветствовавший их на входе, появился в дверях и сказал, что ужин подан.

Брунетти протянул руку контессе, которая, едва касаясь ее своей ладонью, легкая как перышко, без усилий встала на ноги. Паола сделала то же самое, но куда менее грациозно. Она надела туфли и взяла под руку отца.

Брунетти проводил тещу в маленькую гостиную.

– Я всегда огорчаюсь, когда Паола дурно говорит о коллегах, – сказала контесса, когда они вошли в комнату.

– С некоторыми из них мне довелось пообщаться, – заметил Брунетти, не вдаваясь в детали.

Метнув в него быстрый взгляд, графиня улыбнулась.

– Она слишком порывиста.

– Это вы о дочери? – с наигранным изумлением спросил он.

– Ах, Гвидо! Мне кажется, иногда ты ее поощряешь.

– Полагаю, она не нуждается в поощрении, – был его ответ.

Они уселись за круглый стол: Брунетти с Паолой – друг против друга, контесса – по его левую руку, конте – справа. Молодая женщина внесла и поставила на стол огромное керамическое блюдо с закусками из морепродуктов, которых хватило бы не только присутствующим, но и прислуге на кухне, а возможно, и в паре палаццо по соседству.

Разговор свернул на обычные, семейные темы: дети, родня, друзья, болезни – с каждым годом их становилось все больше, – и, наконец, общее положение дел, которое, по единодушному убеждению, было ужасным.

Позже, когда горничная убирала со стола блюдо с капеса́нте-аль-ко́ньяк[73], Паола спросила у мужа:

– Ты рассказал папе о библиотеке?

Конте ответил вместо него:

– Да. Ну вот, дошла очередь и до нас!

Он передернул плечами, отпил минеральной воды из бокала. Было ясно, что он имеет в виду ограбление неаполитанской библиотеки Джироламини, одной из прекраснейших и крупнейших в стране, причем похозяйничал там ее же директор, ныне пребывающий за решеткой. Было установлено, что каталожные описи изменены, так что выяснить, чего именно недостает, не представлялось возможным. По приблизительным подсчетам, речь шла о двух-четырех тысячах изданий, причем некоторые впоследствии «объявились» в Мюнхене и Токио, в магазинах уважаемых книгоиздателей и библиотеках политиков, которые, разумеется, были удивлены, обнаружив их присутствие в собственных коллекциях: «В МОЕЙ библиотеке?..»

Тяжелогруженые автомобили были замечены выезжающими из внутреннего двора библиотеки; их днища едва ли не прогибались под весом фолиантов. Сколько их пропало? Кто знает? Рукописи, инкунабулы[74], которым нет цены…

– У некоторых моих друзей тоже кое-что украли, – внезапно вышел из задумчивости конте.

– Могу я поинтересоваться…

Брунетти тут же пожалел, что вообще открыл рот.

Тесть посмотрел на него и улыбнулся.

– Думаю, им будет спокойнее, если ты не узнаешь их имен, Гвидо.