Кража в Венеции

Брунетти положил книгу в стопку. Эта подборка на кресле стоила целое состояние, и, разумеется, даже речи не могло быть о том, что Франчини получил все это законно. Вор и шантажист, лжец и мошенник.

Комиссар вынул из стопки труд Сенеки и довольно быстро нашел маленький овальный штамп внизу титульной страницы, слева: «Библиотека Кверини Стампалья». Затем перешел на пятьдесят седьмую и сто пятьдесят седьмую страницы, где имелась такая же маркировка. И наконец, просто чтобы убедиться, хотя необходимость в этом уже отпала, – глянул на последнюю страницу. Штамп был и тут. Способ маркировки библиотечных книг был известен Брунетти со студенческих лет.

Вианелло, который все это время молча наблюдал за начальником, сказал:

– Так и думал, что вы легко разберетесь с этими книгами.

Он взял томик с сочинениями Катулла, Тибулла и Проперция.

– Я ничего в них не смыслю, – признался инспектор. – С трудом отличаю название от даты издания. У нас в школе латыни не было.

Пучетти тоже вставил слово:

– А для меня это просто старые книги, и все.

– Может, если бы ты их почитал, они бы тебе понравились, – сказал Брунетти младшему офицеру.

– Может быть, – согласился Пучетти. И совсем как Раффи, – комиссар даже вздрогнул от неожиданности, – спросил: – А они интересные?

– Зависит от того, что ты считаешь интересным, Роберто, – уклончиво ответил комиссар. – Я читал их, и мне понравилось.

– Почему?

Брунетти подался вперед, чтобы взять книгу из рук Вианелло.

– Думаю, потому, что я люблю прошлое, – сказал он. – Когда читаешь о нем, становится ясно: прошли века, а мы почти не изменились.

– А зачем нам меняться? – задал вопрос Пучетти.

– Было бы неплохо избавиться от некоторых недостатков, – вмешался в разговор Вианелло.

– Тогда такие, как мы, остались бы без работы, – сказал Брунетти и направился к криминалистам – спросить, не найдется ли у них большой коробки, чтобы сложить туда книги.

В квестуре Брунетти вошел к себе в кабинет первым, за ним последовали Вианелло и Пучетти с коробкой книг. Все трое тут же снова надели перчатки и, выполняя инструкции комиссара, стали открывать тома, аккуратно поддевая обложки пальцем и перелистывая страницы до титульного листа в поисках сведений о законных владельцах. Прикасаться к фолиантам полицейские старались как можно меньше, страницы переворачивали бережно, держа за уголки.

Двенадцать книг были украдены из Мерулы. Еще в одном фолианте, не принадлежавшем Меруле, комиссар нашел уже знакомую эмблему Мануция – дельфин и якорь. Это было издание Софокла на греческом, 1502 года выпуска. Под эмблемой издателя стоял современный экслибрис – инициалы P. D., разделенные дельфином, нарисованным вертикально. Еще две книги принадлежали общественной библиотеке Виченцы. Следующий том, который он открыл, История Тита Ливия, оказался изданием 1485 года, напечатанным в Тревизо, и также был помечен эмблемой с буквами P и D. Еще один – Риторика Цицерона 1470 года издания, вообще не имел каких-либо опознавательных знаков. Теоретически Франчини мог его купить, но Брунетти не очень-то в это верил.

И только когда полицейские составили полный перечень книг, комиссар позвонил Боккезе и попросил прислать кого-нибудь за ними. Рано или поздно они обнаружат на нескольких фолиантах отпечатки пальцев кого-то еще, помимо Альдо Франчини.

Когда книги унесли, а Вианелло с Пучетти вернулись на место преступления, чтобы опросить соседей, Брунетти позвонил дотторессе Фаббиани и рассказал о смерти Альдо Франчини и о своих находках.

– Господи, бедный Тертуллиан! – проговорила она, даже не вспомнив о книгах.

Последовала долгая пауза, и Брунетти не нашел в себе смелости ее прервать. Наконец изменившимся голосом дотторесса поблагодарила его за информацию и сказала, что секция редких книг будет закрыта до тех пор, пока они не проведут полную ревизию своих фондов. Комиссар хотел еще кое о чем ее спросить, однако директриса оборвала его, заметив, что больше не может говорить, и нажала «отбой».

Брунетти положил трубку и подошел к окну. «Полюбоваться весенним пробуждением природы», – сказал он себе в качестве самооправдания. Он долго смотрел вдаль, на оплетенный виноградом забор в одном из садов, на берегу канала, но даже если бы все побеги выстроились в ряд и станцевали канкан, комиссар не заметил бы этого. Что-то не давало ему покоя, какой-то недавний эпизод, и Брунетти настойчиво пробовал до него докопаться, подобно тому как дотторесса Фаббиани пыталась оторвать заусенец. Потеребить, дернуть, вперед, назад… Что за историю ему рассказали, которая теперь кажется неправдоподобной?

Да вот же оно! Память его не подвела: Виале-Гарибальди, женщина и Альдо Франчини, сидящий на скамейке, беседуют, внезапное появление третьего, нападение, отказ Франчини выдвигать против него обвинения… С одной стороны, случайный конфликт, но если учесть любвеобильность Франчини и его склонность к шантажу – из тех же событий складывается совсем другая картина…