Креативный «пятый альфа»

«Треньк!» – снова телефон. Смотреть сообщения не хотелось, но тут он затрещал, как попкорн в печи. Взорвался просто. «Это звук неприятностей», – подумал я. Так и есть: в чате обсуждали, что завтра контрольная по Древней Японии.

«Проблемы надо решать по мере их поступления», – вспомнил я и отправился чистить зубы. До контрольной ещё двенадцать часов тридцать пять минут. Что-нибудь придумаю. Может, утром прочитаю. Может, учебник под подушку положу – вдруг что-то впитается.

Я возвращался из школы. Солнце грело спины тающих сугробов, они жмурились искорками снега. Бой по кубику Рубика прошёл удачно. Пятое место в классе, хотя только вчера формулу выучил.

С козырька над крыльцом свисали сосульки – дом предчувствовал весну. Дверь приветливо скрипнула. За дверью встретил мамин взгляд – колкий, как кончик сосульки.

Ботинки уныло впихнулись в угол прихожей. Куртку пришлось аккуратно повесить. Мне хотелось изучить узоры на квадратиках пола, но пришлось поднять глаза и уткнуться в мамины. Там были оценки из электронного дневника. Кто вообще придумал это орудие пыток?! Так можно было бы всю неделю ходить спокойным, взбучку получать только по субботам.

– Дмитрий, может, объяснишь, почему у тебя сегодня одна «пятёрка», одна «тройка» и две «двойки»?

Я не мог.

– Ни одной «четвёрки» за две недели. Только «тройки» и «двойки».

– «Пятёрки» тоже есть, – возразил я. Но это я зря сделал.

– Значит, можешь выучить на «пятёрку». Почему не учишь?

Врать бесполезно, но выкручиваться надо. Я включил креативность:

– Мама, «четвёрки» для слабаков.

Мамины брови выгнулись вопросительными знаками.

– «Пять» получаешь, если выучил всё на совесть.

– «Два», если совести не хватило?

– Не совести, а времени. Это разные вещи.

– А «тройки»? Что там со временем?

Я подумал, как сформулировать правильно. Целых тридцать секунд думал. Или тридцать пять даже.

– Ты же помнишь: если я честно рассказываю, ты не ругаешь.

Мама кивнула, но глаза её стали стальными. Как мечи японских самураев, которыми харакири делали. Остатки мужества заскреблись запертой в комнате кошкой, но я выдохнул:

– «Тройки» – это потому, что я не учил. Вспомнил, что было на уроке.

Мама молчала, но её глаза спросили про формулу кубика Рубика. Про нового персонажа. И про дополнительное задание по программированию они тоже откуда-то знали.

Я не выдержал:

– Мама, это нечестно – так громко молчать!

– А заниматься ерундой, вместо того чтобы учить уроки, – честно?

– Во-первых, это не ерунда. Это детство. Ты сама говорила, что у ребёнка оно должно быть.

– Что во-вторых, наверное, не имеет смысла спрашивать?

– Имеет. Я сейчас скажу.

Запертая в комнате кошка уже выла пожарной сиреной. Я вспомнил, как в нашем комиксе мой персонаж не сдавался. Когда его загнали на край обрыва, он вырастил крылья и полетел. Кошка перестала выть и удивлённо оглянулась: за плечами красовались два восхитительных крыла. Пушистых.

Слова были камнями, каждое падало на ноги – не сдвинуться с места:

– Во-вторых, это нечестно – заниматься своими делами вместо домашнего задания. Я постараюсь на следующей неделе готовиться так, чтобы получать как минимум «четвёрки».

Мама прищурилась:

– Те самые, которые для слабаков?

Могла бы и промолчать. Взрослая всё-таки. Но стальные сосульки в её глазах растаяли, и я обнял маму:

– Да. Если это надо для твоего спокойствия. Мама ответила тёплым шариком нежности:

– Мой руки, иди ужинать.

– Нет, – твёрдо сказал я, – надо разобраться с самураями. Сначала битва, потом котлеты.

Случайностей не бывает

Лужи превратились в ледяную корку. Маринка скользила, размахивая оранжевым мешком со спортивной формой, нарисованный на нём единорог пытался удержать равновесие.

Света шла по краю замёрзших луж, тонкие льдинки хрустели под коричневыми сапожками. Жестикулируя, она объясняла, какие будут декорации, а Маринка представляла себя в костюме.

Жаль, что роль царевны досталась Олесе! На Маринке прекрасно бы смотрелось пышное белое платье с рукавами, похожими на крылья. А лучше всего на ней сидела бы роскошная корона – Светлана Николаевна называла её кокошником, но кокошник – это то, что носят с красными сарафанами. А это чудо, похожее на большую изящную снежинку, – настоящая корона.

На перекрёстке они расстались: Света с декорациями в голове пошла к шестнадцатиэтажке, а Маринка с единорогом и мечтами о короне – к своему подъезду.

Садиться за уроки Маринка не спешила. Налила чай, взяла пачку печенья и села перед телевизором. По «Диснею» шла «Леди Баг и Суперкот».

Маринка смотрела, как Суперкот зажигает свечи на крыше одного из парижских домов, и думала, что в костюме Леди Баг она, Маринка, тоже неплохо смотрелась бы. А Суперкотом стал бы Заратустров. И в костюме Суперкота он влюблённо смотрел бы на Леди Баг, то есть на Маринку. А она смотрела бы на него так же, когда он становился Эдрианом. Правда, ему пришлось бы из рыжего в блондина перекраситься, но это ничего, ради искусства и любви и не такое делают.