Кречет

— В левом дальнем углу барака! — с тревогой проговорил Шнырь.

Мясник повернулся к бандитам:

— Обыщите его лежанку. Переверните все вверх дном, но найдите мне доказательства.

Трое головорезов скрылись в нашем бараке. Через минуту они появились снаружи, в руках одного из них был сверток из замызганой тряпицы. Он развернул обрывок ткани перед Мясником. Внутри лежал старенький ПМ, потертая золотая печатка и золотой зуб.

— Ах ты, тварь! — Мясник хвостнул рукоятью нагана Шныря по морде.

Рассек пол щеки до самого мяса. Шнырь упал на траву и забился в истерике:

— Это не мое! Я не забирал у него пистолет!

— Я не говорил, что у убитого забрали пистолет и выбили зуб, — усмехнулся Мясник. — Сегодня будет славное жертвоприношение. А ты! — главарь повернулся ко мне. — Зажжешь жертвенный костер. Если справишься, то займешь его место! — Мясник презрительно плюнул на скрюченное тело Шныря, подрагивающее от всхлипываний.

Его подхватили под руки два бандита, уволокли и заперли в стоящий неподалеку в приземистый контейнер, который использовали как карцер. На минуту мне даже стало его немного жаль. Сгорит сегодня ни за что человек. Хотя, какой он человек? Сколько он людей загубил, и сколько бы еще это сделал? А я его остановил, и тем более это нужно для общего дела. Я успокаивал себя как мог, но на душе все равно скребли кошки. Лохматые и страшные кошки, совсем, как моя жизнь.

В прошлой жизни я убивал, и в этой делаю то же самое. Миры меняются, а я нет. Я вспомнил свою первую жертву. Тогда молодым лейтенантом в составе отделения меня отправили на задержание обезумевшего охотника, взявшего в заложники в лесу сотрудников заповедника. Он держал на мушке двух женщин и престарелого профессора в домике в лесу и требовал какой-то справедливости от местного мэра. Не помню точно, что именно, но это не важно. Снайперы не могли его снять — окна домика были плотно зашторены. Тогда был получен приказ провести переговоры. Я был молодой, почти пацан, и под видом студента этого захваченного профессора меня отправили в домик узнать требования охотника. На меня напялили броник, скрытый микрофон, а за спину за пояс я заткнул взведенный пистолет.

Вошел внутрь и увидел, как охотник пугает заложников ружьем, приставляя к их головам по очереди ствол. Увидев “студента”, он направил оружие на меня. Я изобразил испуг и замахал руками, даже попытался пустить слезу. Охотник расслабился и чуть опустил ружье. Я подумал, что другого такого шанса у меня не будет и сделал все, как меня учили в академии. Выхватил ПМ и всадил три пули ему в грудь за одну секунду. Заложники были спасены. Они с радостными возгласами выскочили на улицу. Я подошел к убитому террористу и поднял его двустволку. Переломив, заглянул в казенники. Ружье оказалось не заряжено.

Меня наградили за мужество, мол, никто же не знал, что ружье не заряжено. А я с тех пор никогда не проверяю, заряжено ли было оружие у убитых мною врагов.

* * *

Звон колокола прорезал вечерню тишину. Двери барака распахнулись и в проеме показалась долговязая фигура Мясника:

— На выход, мухи навозные! Вас ждет вечернее представление!

На сегодня КНИГА набрала 190 лайков) Друзья, добьем до двухсот?!!!))))

Глава 19

Я вклинился в поток рабов, что понес меня из барака на улицу. Из-за черного облака выползла полная луна. Сегодня она была почему-то кроваво-красного цвета. Вокруг жертвенного пепелища уже собрался народ: рабы с одной стороны, с другой стороны послушники, а сзади всех — апостолы. Я оценил соотношение сил: рабов гораздо больше, чем апостолов, послушников еще меньше. Если всем вместе напасть, можем их замесить. Но никто не осмелится нападать на вооруженных до зубов отморозков. Все боятся жертвенного костра. Вот и сейчас нас вывели на показательную казнь, чтобы запугать.

У жертвенного столба стоял привязанный Шнырь. Он вымазался в саже и был похож на беса. Рот его заткнули кляпом, а тело обложили хворостом. Сухие сосновые ветки вспыхнут со скоростью звука и дадут много жару. Человеческое тело сгорит и обуглится за несколько минут.

Вперед в сопровождении охраны из четырех здоровяков с калашами вышел человек в длинном балахоне, больше напоминавшем мешковину. Наверное, это и есть Велиар. Как же мне до тебя добраться?!

Но Велиар — не дурак, встал чуть в отдалении от толпы. Любой, кто попытался бы к нему приблизиться, будет прошит автоматной очередью его псов. Лишь Мяснику разрешалось беспрепятственно приближаться к жрецу.

Велиар скинул капюшон и, обнажив размалеванную фиолетово-синими разводами бритую голову, воздел руки к черному небу. Странный жест, если он дьяволу поклоняется, то должен обращаться к преисподней, а она, наверное, где-то под землей, ну или в другой клоаке, но никак не на небесах.

— Отец наш, князь темный! — торжественного произнес жрец. — Да свершится великий обряд во славу твоего могущества! Прими кровь отступника, что нарушил священные законы твоего клана!