Кредит на милосердие

Прислушиваясь, как на первом этаже Жанар разгоняет девок по будуарам, Айбар не переставал улыбаться. Тайгинцы любили его. А теперь полюбят еще сильнее, веря каждому слову искренне и без сомнений. Потому что в этом году Султан откроет для них первую школу, где смогут учиться и взрослые, и дети. Бесплатную школу. И пусть преподавательница пока будет лишь одна, ведя всего три-четыре предмета, благодарные жители никогда не забудут, кто именно дал их детям шанс выучиться писать или считать. Кто доказал, что жизнь продолжается и у всех без исключения есть свое собственное будущее.

Айбар взглянул в чистое весеннее небо, теплеющее с каждым днем. Где-то там высоко, бесконечно далеко даже для понимания, парили среди космоса новые миры, путь на которые так жестоко открыла Станция «Наукома». Но, даже обладая знаниями о сути объекта корпорации, Темирбаев не стремился за край планеты. Те, кто умеют устанавливать власть и пользоваться ее плодами, вполне сносно проживут и на Земле. В Тайге, Новосибирске и в конце концов – в одном из уцелевших Анклавов.

CREDITUM XLIII

Ей было очень тяжело. Невероятно тяжело и больно, но никто, даже Лексеич, этого не замечал. Старый ворчливый Лексеич, каждый день получавший от Ильи какие-то подарки, вроде сигарет. Наверное, он и без сигарет ее не выгнал бы, да и вообще ворчал больше для поддержания образа. Но как бы тепло повар к девчонке ни относился, увидеть происходящее в ее голове не мог.

А там шла битва. Настоящая битва, в которой кто-то побеждал, а кто-то проигрывал. И врага, прячущегося среди заболоченных рощ, не мог учуять даже Лесовик.

Кольцо начало смыкаться, едва они проделали по обнаруженной в лесу гати пару верст. Злобное, не похожее ни на что, встреченное Варварой раньше. Хотя нет… больной медведь, напавший на Илью возле вездеходов, где все погибли, был чем-то похож. Но отдаленно, неярко. Того зверя гнала вперед ярость и злоба, жгучая мстительность, вызванная болезнью. Зверей, окружавших караван сейчас, подталкивала необходимость убить любого, ступившего на болотную дорогу.

К счастью, весь день, пока кухня не работала, Лексеич правил лошадками. Сидел спиной к возу, безразличный, дрыхнет его новоиспеченная помощница или в носу ковыряется. А потому старик не мог видеть, какие потоки пота катились по девичьему лицу, сведенному в судорогах. Как вздрагивали плечи, с каким трудом пробивалось дыхание.

С топчана, на котором спала, она давно сползла на пол, забившись в угол телеги, каждый подскок которой на ухабе отдавался в голове резкой пульсирующей болью. Варя смотрела в пустоту. Почти как смотрел Илья тогда в чаще, когда говорил с духами тайги, но губы были сжаты так плотно, что от них отхлынула кровь.

Уходите… Здесь никого нет. Уходите…

Иногда они действительно уходили, сбитые со следа ее приказами, просьбами и ложными следами. Вертелись вокруг дороги, отставая на целые версты. Но уже через пару часов нагоняли снова, бесшумными тенями крадясь параллельно движению каравана. Они выжидали, чтобы напасть, и тогда ей снова приходилось стискивать зубы, невольно прижимая к груди худую котомку с пожитками.

Было очень непросто, но Варя точно знала, что, если хотя бы на час даст себе поблажку, забывшись сном или потеряв сознание, произойдет беда. И тогда дети, за которыми они идут, навсегда останутся в ловушке ее сна…

Животные тоже чувствовали, но Варвара не знала, как объяснить хоть кому-то, Митяю или Илье, что происходит с лошадьми. Мужчины, даже не подозревая об опасности, списывали всё на болота, раскинувшиеся вокруг. Успокаивали зверей, кому-то даже вкололи лекарство, не пытаясь определить истинную причину их волнений.

Караван, осторожно прощупывавший гать, медленно полз вперед. За ним, укрытые кочками, кустами и поваленными деревьями, наблюдали они.

Было сложно сформулировать, на что похожи окружившие караван. С одной стороны, Варя слышала росомах, с другой – в их мыслях было нечто чужое, пойманное в капкан. Что-то чужеродное, чему не место ни в тайге, ни в одном другом лесу необъятного мира.

Уходите… И только злобные темно-красные вспышки в ответ, хаотичные, большие и малые, будто кляксы на свежем снегу. Уходите… не трогайте нас… здесь никого нет… И снова вспышки, вбивающие в ее голову болезненные гвозди. Один за другим, раз за разом. Поверили, свернули на север, чуть не передравшись между собой, а она судорожно втянула воздух, не в силах даже руки поднять. В горле пересохло, горло просило воды, но пошевелиться Варвара уже не могла.

Лексеич всё же заметил неладное. Обернулся, чтобы полог оправить, да и наткнулся взглядом на ее обескровленное лицо. Седые брови повара взлетели, рот изогнулся, но поводьев старик отпустить не мог. Свесился куда-то за угол повозки, коротко свистнул, резко и тревожно. И уже через несколько секунд в воз пулей влетел Илья, запрыгнувший прямо на ходу.

Склонился над девушкой, отбросил с лица пряди.

– Пить… – одними губами прошептала она, даже не зная, услышит ли ее Лесовик.