Кредо холопа

Рано поутру Гриша, чистый, бритый, благоухающий одеколоном, в новеньком костюме помещика Орлова и с жезлом Перуна в руке, вышел на крыльцо своей новой резиденции. Рядом с ним шла Матрена в лучшем платье Танечки и в той самой модной шляпке, которой молодая барыня очень гордилась. На каждом пальчике Матрены сверкало по колечку с камушком, шейку украшало бриллиантовое колье. Бывшая горничная все еще очень робела, поскольку не успела свыкнуться с новой ролью, но присутствие рядом всесильного Гриши ободряло ее.

Выйдя на крыльцо, Гриша, первым делом, обратил внимание на Тита. Верный товарищ в тяжких скитаниях наконец-то осуществил свою заветную мечту – за минувшую ночь сожрал отрубей больше собственного веса. Обессилевший Тит лежал на земле возле огромного тазика с отрубями. Живот его раздулся так сильно, будто Тит собирался вот-вот разродиться обильным приплодом. Из набитого рта вываливались уже не помещающиеся внутрь отруби, но Тит, давясь, руками запихивал их обратно. На лице его застыло выражение невыразимого счастья, так что даже Грише стало завидно. Иным требовалось так мало, чтобы вознестись на вершину блаженства, а тут и не знаешь, о чем сильнее мечтать – всего сразу хочется.

К Грише подошел надзиратель, почтительно поклонился, и спросил, не пора ли начинать перевоспитание эксплуататоров. Гриша важно кивнул, давая свое высочайшее разрешение.

– Ну-ка приведите их сюда! – потребовал он. – Хочу на них, живых и здоровых, в последний раз посмотреть.

Под конвоем надзирателей к крыльцу подвели помещика Орлова, Танечку и всех гостей, очень кстати оказавшихся в имении. Почтенные хозяева жизни были не столько напуганы, сколько растеряны. Они не понимали, что происходит, но тешили себя надеждой, что все это не более чем досадное недоразумение, которое вот-вот разрешится. Глядя на бывших господ, Гриша плотоядно улыбнулся. Какое же жестокое и бесчеловечное разочарование ожидало их в ближайшем будущем.

Заметив холопа на крыльце своего особняка да еще в своем костюме, помещик Орлов переполнился гневом и попытался качать права, но надзиратели следили зорко, и не позволили ему разразиться пламенной речью. Удар дубины был не сильный, но меткий. Надзиратели всегда целились в такие места, где побольнее, а в этот раз выбрали самое больное место. Так что помещик, вместо гневных слов, издал пронзительный визг и повалился на землю. Танечка кинулась к подбитому папаше, надзиратель уже занес руку, чтобы отоварить и ее, но Гриша предупреждающе крикнул:

– Эту не бить!

Человек, плохо знавший Гришу, мог бы подумать, что он пожалел Танечку, что, как истинный джентльмен, не мог допустить насилия над девушкой. Но этот наивный чукотский юноша, подумавший так, сильно бы ошибся. Просто Гриша не хотел, чтобы Танечка легко отделалась, померев от первого же удара по голове. У Гриши на Танечку были большие планы. Нет, делать ее своей наложницей он не собирался, это было бы, в его представлении, не наказание, а почти награда. Гриша припас для бывшей хозяйки нечто более изощренное и ужасное. Нечто такое, что стоило Грише об этом подумать, как ему самому делалось дурно.

Прочие помещики, пронаблюдав судьбу своего товарища, резко передумали протестовать и качать права. Теперь они взирали на Гришу со страхом, прекрасно понимая, что от этого человека зависит их дальнейшая судьба. Прежде всего, Гриша высмотрел в толпе неохватного святого старца Гапона, и велел ему подойти. Священнослужитель приблизился, размашисто перекрестился, и вдруг могучим басом запел хвалебный молебен в честь нового владыки имения. Гриша невольно заслушался.

– Молодец, – похвалил он святого старца, когда тот кончил выступление. – Ты мне еще пригодишься. Можешь провести обряд венчания?

Гапон вопросительно посмотрел на Матрену, Гриша, отследив его взгляд, быстро сказал:

– Ты не каркай! Не нас с ней венчать, а другую пару влюбленных. Сможешь?

– Разумеемся, – ответил Гапон.

– Хорошо. Иди, готовься. Если что нужно – скажи. У нас скоро свадьба. То есть не у нас с ней, – уточнил он, кивнув в сторону Матрены, – а у других. У очень важных персон. У бывшей барыни Танечки, и у ее жениха.

Танечка, до того сердобольно хлопотавшая над подбитым папашей, подняла голову и удивленно спросила:

– Это ты про меня?

Гриша посмотрел на ближайшего надзирателя и ласково попросил его:

– Будь другом, объясни этой холопке, как надо с господами разговаривать. Только не калечить.

Надзиратель кивнул, подошел к Танечке, и влепил ей такой пинок под зад, что вчерашняя кисейная барышня сделала тройное сальто, не коснувшись при этом земли. Не успела она приземлиться, как по ее изнеженной спинке прошлась плеть, а властный голос надзирателя прогремел следующее:

– К господам обращаться стоя на коленях и рылом в землю ткнувшись. Говорить: ваше высокоблагородие, правящее холопским племенем милостью божьей, дозволь слово молвить ничтожной и жалкой рабыне твоей.