Кредо холопа

– Тебе попался недобросовестный работодатель, – посочувствовала Ярославна.

– И не говори! – подхватил Гриша. – Недобросовестный, бессовестный и вообще скотина дикая. Он думал, что ему все это сойдет с рук. Блин, как же конкретно он ошибался!

Толстой вжался в угол, глаза его округлились от ужаса, губы тряслись. Увидев восставшего из мертвых Гришу, бедолага выпачкал штаны, а когда он узнал в Матрене Ярославну, ему вообще стало дурно до тошноты.

– Жезл! – прохрипел он, вываливая на грудь остатки завтрака. – Это все жезл! Вы его нашли.

Гриша подошел к Толстому, и ударил его жезлом по голове. Затем присел рядом на корточки, и заговорил крутым голосом, каким обычно озвучивали свои мысли герои криминальных сериалов отечественного происхождения:

– Типа кинуть меня хотел? Кинуть хотел, да? Хотел кинуть? Кинуть? Меня хотел кинуть? Меня? Кинуть?

– Ты его что, словесно загипнотизировать пытаешься? – заинтересовалась Ярославна.

Гриша обернулся, и громким шепотом приказал:

– Не мешай!

Затем опять обратился к Толстому:

– Значит, ты типа кинуть меня хотел? Кинуть меня хотел? А? Хотел? Меня кинуть? Меня ты хотел кинуть, да? Хотел? Кинуть хотел, да? Хотел?

– Да! – не выдержал пытки Толстой.

– Смотри-ка, получилось, – уважительно проговорила Ярославна. – Это напоминает мне секретную методику допроса, которой обучали специальных агентов КГБ. Продолжай. Вдруг он расскажет что-нибудь важное.

Окрыленный Гриша усилий натиск.

– Кто лох? – заорал он вдруг, замахиваясь на Толстого жезлом. – Кого ты лохом обозвал, а? Ты меня лохом обозвал? Меня? Меня ты лохом обозвал? За базар конкретно ответишь! Ну-ка повтори! Скажи – кто лох?

– Я ничего не говорил, – прошептал Толстой, охваченный ужасом.

– Типа я сам это придумал? – взвился Гриша. – Типа я сам себя лохом обозвал, да? Ты опух!

Послышалось журчание, затем хлюпанье. Допрос шел в верном направлении – Толстой раскололся и протек снизу.

– Думаешь что, обгадился, и я бить тебя побрезгую? – спросил Гриша, немного отодвигаясь от ароматного Толстого. – Да я с Титом бок о бок целыми днями жил. Меня теперь ничем таким не испугаешь.

Вдруг трясущийся от страха Толстой оскалил зубы, и с какой-то отчаянной храбростью выплюнул:

– Думаете, победили? Хрен вам! Еще не знаете, с кем вы связались. Как узнаете, станете плакать и маму кликать.

– Что? – взревел Гриша. – Маму кликать? Да я…. Да мы…. Да я даже в детстве, когда в штаны наваливал, маму не кликал, потому что крутой! Ходил, вонял, весь такой крутой, с отвисшими штанами…. Блин! – опомнился он. – Зачем я все это рассказал? Ярославна, ты меня не слушай, такого не было. Это я все придумал.

Толстой уставился на Ярославну и прошептал:

– Это ты? Ты в теле зеркального двойника. Тоже не подохла. Оно и к лучшему. Когда наши братья до вас доберутся, пожалеешь, что от пуль не околела. Месть их будет ужасна!

– Все ваши братья уже на том свете, – круто проинформировал Толстого Гриша. – Тебя там ждут. И ждать им недолго.

– Вам конец! – гнул свое Толстой, у которого ртом и носом пошла пузырящаяся пена, а глаза налились кровью. – Вы трупы! Вас ждет смерть….

Гриша не выдержал, отбросил в сторону жезл и с усилием оторвал от пола тяжелую деревянную тумбу. Ярославна с визгом отскочила в сторону, когда Гриша с ношей в руках навис над Толстым, собираясь сделать страшное. Глаза Толстого полезли на лоб – он явно рассчитывал на более гуманную расправу.

– Вот тебе за все хорошее! – крикнул Гриша, и обрушил тумбу на Льва Толстого. Планировал размозжить голову, но Толстой извернулся, и тумба острым углом вонзилась ему в район гениталий.

– Попал! – восторженно закричал Гриша, наслаждаясь болезненным воем недруга. – Вторая попытка!

И долго еще разносились по опустевшим коридорам штаб-квартиры стрельцов истошные крики терзаемого Толстого.

Глава 49

Прохладный утренний воздух приятно бодрил, по поверхности небольшой речушки, мутной и грязной, как и все, что вошло в контакт с человеческой цивилизацией, плыла белая пена и бытовые отходы.

Гриша с Ярославной сидели на крутом берегу, наслаждаясь покоем и безмятежностью. Ярославна была молчалива и задумчива, чего Гриша уже совсем не мог понять. Все закончилось, темные силы повержены, Толстой, гнида жадная, жестоко ответил за свои злодеяния. Тут бы радоваться, отметить это дело, а не грустить непонятно из-за чего.

Глядя на мрачную, погруженную в задумчивость Ярославну, всю такую сосредоточенную, хмурую, безрадостную, всю такую, будто кредит в банке взявшую, Гриша возненавидел ее родителей. Изверги! Наверняка ведь истязали бедную девочку, заставляли учиться, книжки читать, гулять по ночам с мальчиками не пускали, пиво и водку запрещали, за запах табака грозились убить и съесть. И вот результат: морально изуродовали хорошую девчонку. Ей бы сейчас жизнью наслаждаться, пока молодость позволяет, ей бы посвятить свои лучшие годы сексу, алкоголю, наркотикам и танцам в ночных клубах, а она что? Сидит, как мокрая кошка, и думает о том, как спасти все человечество. Да таких родителей, как ее, надо в тюрьмы сажать!