Крейсера «Адмирал Макаров», «Паллада», «Баян»

На запрос МТК относительно возможности замены двух мачт на «Адмирале Макарове» наблюдающий за постройкой капитан 1-го ранга Г.И. Залевский ответил, что «хотя обе мачты на «Адмирале Макарове» уже установлены, завод... не усматривает никаких затруднений заменить их одной посередине корпуса». Принимая во внимание экономию в весе, наблюдающий за постройкой высказывался и за отказ от громоздкого марса с 47 мм  артиллерией, а саму мачту предлагал «иметь без рея и брам-рея, допустив лишь один реек около 15 фут [т.е. около 4,5 м. - Авт.] длиной и площадку для наблюдения». При этом второй топовый огонь, лишавшийся штатного места из-за упразднения мачты, решено было поместить на трубе или специальном флагштоке на носовом мостике.[²² РГАВМФ. ф. 427, оп. 1 ,д. 1576, л. 235-242.]

После поступления официального решения из Петербурга в Ла-Сен произвели требуемые переделки. Фок-мачту сняли, а грот-мачту переставили на 14/15 носовой шп., между второй и третьей трубой. Мачта, топ которой лишь немного возвышался над срезом дымовых труб, была увенчана высокой стеньгой с коротким реем и брам- реем. С этим вооружением «Адмирал Макаров» проходил первые четыре года службы. При замене уже установленных было двух мачт крейсера единственной их основания в виде пустотелых труб большого диаметра, опиравшихся на нижнюю палубу, не стали демонтировать, а остроумно использовали, превратив в вентшахты. Впоследствии это пригодилось - при возвращении на крейсере к двухмачтовой схеме в 1912 г. обе мачты были водружены на уже имевшиеся основания.

На гораздо более задержавшихся с окончанием постройкой «Палладе» и «Баяне» ситуация с мачтами развивалась иначе. С конца 1907 г., когда оба крейсера уже находились у достроечной стенки, МГШ начал методично склонять МТК, как орган, ответственный за конструктивную часть кораблей флота, к принятию решения о переходе на больших артиллерийских кораблях - линкорах и крейсерах - вновь к двухмачтовой схеме. Основной довод лежал в плоскости обеспечения устойчивого управления огнём на дальних, свыше 60 кб, дистанциях. Возможность этого была выведена из опытных стрельб, проводившихся КМАО на линкоре «Пантелеймон» в кампанию 1907 г. В процессе их выяснилось, что при наличии современных оптических приборов - широкобазисных дальномеров - возможен устойчивый контроль действия тяжёлой корабельной артиллерии при ведении огня за горизонт по данным непрерывной корректировки с высоко расположенной позиции. Этой позицией должны были стать марсы кораблей. Таким образом, смысл мачты изменялся вновь - из довоенной «башни для противоабордажной артиллерии» и послевоенной стойки для сигналопроизводства теперь, после принятия на вооружение новых методов контроля огня, она должна была превратиться в опору командно- дальномерного поста для корректировочного расчёта из трёх человек, оборудованного полным комплектом увесистых оптических инструментов. Действия такого поста являлись важнейшей компонентой системы управления огнём корабля в бою, почему, с точки зрения МГШ, были необходимы две мачты, идентичные по устройству, выступающие в роли дублёров друг по отношению к другу. Требуемая высота поста над ватерлинией рассчитывалась в 30 м («100 футов»).

Настойчивость МГШ возымела успех: его ставший последним в ряду многих подобных посланий доклад от 26 июня 1908 г. морскому министру И.М. Дикову, в котором «в целях стремления придать одинаковый силуэт по возможности всем боевым судам и управления артиллерийским огнём» испрашивалось одобрение министра на установление на судах двух лёгких мачт, был им одобрен.[²³ РГАВМФ, ф. 418, on. 1, д. 1674, л. 34. Интересно, что не все командиры крупных кораблей были поначалу согласны с выводами специалистов МГШ. Так, капитаны 1-го ранга М.В. Бубнов («Андрей Первозванный»), П.В. Римский-Корсаков («Император Павел I») и Ивков («Россия»), ознакомившись с инициативами МГШ, направили в МТК рапорта с перечислением причин, почему на крупных кораблях желательно оставить одну мачту.]