Крейсерова соната

- Адмирал, выполняйте приказ Президента! Иначе я вас арестую и приму командование лодкой! - Томас Доу погрузил свои кварцевые раскаленные трубки в глаза адмирала, и они задымились, наполнив глазницы горячим розовым пеплом.

- Я выполню приказ Президента, - вяло, словно во сне, произнес адмирал Грайдер. Шагнул как лунатик… - Курс сто восемьдесят… Скорость тридцать узлов… Задействовать имитаторы целей… Оператора "Тьмы" на Центральный пост…

- Командир, они возвращаются!.. - старпом на электронном экране зло и тревожно рассматривал встречную цель, возникшую по курсу "Москвы". Цель приближалась. Ступенчатый импульс, обработанный компьютером, распался на множество синусоид. Словно струйки растаявшего ледяного кристаллика, они заструились в электронном русле компьютера. Каждый ручеек был звуком, излетавшим из турбулентного следа винтов, из растревоженной толщи, сквозь которую проходила лодка, из потоков, омывавших гладкое тулово, из мягко рокочущих подшипников, в которых вращался вал, из раскаленного пара, толкавшего лопатки турбин. Каждый из этих звуков исследовался, сверялся, запускался в память компьютера, хранившего миллионы подводных звучаний, и говорил о том, что уловленная сонаром цель была американской лодкой-убийцей "Колорадо", которая на встречном курсе опасно сближалась с "Москвой".

- Продуть носовые!.. Лева руля!.. - командир повел лодку к поверхности, ломая курс, удаляя крейсер от опасного скалистого дна.

- Снова на встречном!.. Идут прямо в лоб!.. - старпом сделал стойку, уперев ноги, набычив шею, сжав кулаки, словно ждал столкновения.

- Право руля!.. Самый полный!.. - лодка, повинуясь рулям, тяжко вильнула, соскальзывая с острия, которое надвигалось на нее из непроглядной пучины.

- Нервы наши испытывают, - зло сказал командир. - А у нас вместо нервов проволока…

- У них титановый форштевень, специально для таранных ударов… Под углом в двадцать градусов вспарывает обшивку, отламывается как зуб. "Колорадо" уходит, оставляя нож в груди погибающего врага.

- Это они с индейцами так обходились… А мы русские… Под нож себя не подставим. Они не пойдут на таран, жить хотят. У них коттеджи на Атлантическом побережье, их жены тюльпаны выращивают, детишки на "кадиллаках" в колледжи ездят. У них жизнь дорогая и сладкая, не то что у нас. Им есть что терять…

- Идут в лобовую атаку!..

- Продуть кормовые!.. Лева руля!.. Поднырнем под них!.. Штурман, дайте донный рельеф!.. Сообщите запас по вертикале!..

Акустик Плужников слушал, как ревут наушники, словно в них грохотал и вибрировал прокатный стан. Барабанные перепонки разрывались от стука, будто сквозь ухо проходила стальная колея, по которой несся безумный состав. Наушники превратились в две рычащих пасти, которые выдыхали хриплый звериный рык.

Окруженный экранами, жалящими вспышками электронных табло, хрусталем циферблатов, командир слышал беззвучный гул приближавшейся смерти. Она поместила себя в его ослабевших костях, влилась и застыла в остановившемся разуме, вплелась в окаменевшую волю. Последняя хрупкая мысль мерцала как струйка слюды в толще гранита. Старпом, похожий на остывающую чугунную отливку, стоял рядом. В его глазницах был рыхлый розовый пепел. Командиру казалось, что в лодку сквозь сталь проникает таинственное излучение, от которого зашкаливают приборы, искрят контакты, сворачивается кровь, останавливается дыхание. Будто в лодку из пучины заглядывал чей-то огромный, завораживающий, мертвенный глаз.

- Лева руля… - слабо прошептал командир и увидел, как из бездны кинулось на него отвратительное страшное чудище. Впилось зубами в сердце. Стало когтить и драть.

Успел послать в ходовую последний приказ:

- Продуть кормовые!.. Полный вперед!..