Кремль-1953. Борьба за власть со смертельным исходом

Перетасовали всю высшую номенклатуру. Количество членов президиума ЦК сократили вдвое. Вывели Андрея Януарьевича Вышинского, он утратил пост министра иностранных дел и был отправлен постоянным представителем СССР в ООН. Министром вновь стал Молотов. Лишились места в президиуме ЦК и должности заместителя председателя правительства Алексей Николаевич Косыгин, Вячеслав Александрович Малышев и Иван Федорович Тевосян, все трое остались лишь министрами.

Перестали быть секретарями ЦК Николай Александрович Михайлов (бывший руководитель комсомола), Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко (недавний руководитель Белоруссии), Николай Григорьевич Игнатов (он вновь взлетит при Хрущеве, а потом примет участие в его свержении), Николай Михайлович Пегов (год назад Сталин именно ему поручил ведать кадрами в аппарате ЦК). Утратил кресло на Олимпе и молодой Леонид Ильич Брежнев. Его освободили от обязанностей кандидата в члены президиума и секретаря ЦК «в связи с переходом на работу начальником политуправления военно-морского министерства».

Николая Михайловича Шверника, возглавлявшего Президиум Верховного Совета, пересадили в кресло председателя ВЦСПС. Главой Верховного Совета (пост безвластный, но заметный) поставили Ворошилова — маршал, живая легенда, понадобился новому коллективному руководству страны для солидности. Прежнего председателя ВЦСПС Василия Васильевича Кузнецова наметили послом в Китай.

Семен Игнатьев перестал быть министром госбезопасности, которое слили с МВД. В порядке компенсации его избрали секретарем ЦК по правоохранительным органам, но просидит он в этом кресле всего месяц. Неожиданное повышение получил первый секретарь ЦК Азербайджана Мир-Джафар Аббасович Багиров — это был дружеский подарок Берии. Багиров был другом и соратником Берии еще по Азербайджанской ЧК. Сначала он помогал Лаврентию Павловичу, потом тот ему покровительствовал. Багиров очень скоро последует за своим старым другом на тот свет…

— Известно, какая началась карусель: такое министерство ликвидировать, такое-то слить, и чего мы только не нарешали, — рассказывал впоследствии Никита Сергеевич. — Запутали все. Дошли до того, что утвердили секретарем Президиума Верховного Совета товарища Пегова, который не был даже депутатом.

А на опустевшей «ближней» даче ночью тело мертвого вождя вынесли на носилках, положили в катафалк и отвезли в морг. Вскрытие провели 6 марта.

Его результаты не оставляют ни малейших сомнений относительно причин смерти: «Патологоанатомическое исследование полностью подтверждает диагноз, поставленный профессорами-врачами, лечившими И.В. Сталина. Данные патологоанатомического исследования установили необратимый характер болезни И.В. Сталина с момента возникновения кровоизлияния в мозг. Поэтому принятые энергичные меры лечения не могли дать положительного результата и предотвратить роковой исход».

На похоронах в понедельник утром 9 марта на Красной площади выделялась делегация Лубянки — члены коллегии министерства и партийного комитета шли с венком «И.В. Сталину от сотрудников государственной безопасности страны». Впереди процессии шел первый заместитель министра внутренних дел СССР Иван Серов. Генералы несли на красных подушечках награды Сталина, которыми он сам себя одарил.

Машина везла орудийный лафет, на котором стоял гроб, накрытый стеклянным колпаком. На гранитной лицевой панели, изготовленной для мавзолея на Долгопрудненском камнеобрабатывающем заводе, уже были слова «Ленин — Сталин». Высшим чиновникам выдали именные пропуска для прохода на Красную площадь «на похороны Председателя Совета Министров СССР и секретаря Центрального Комитета КПСС, генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина».

Речи с трибуны мавзолея произносили трое — Маленков, Берия и Молотов. Стало ясно, что они теперь главные.

«К моему удивлению, — писал уже упоминавшийся на страницах этой книги Гаррисон Солсбери, — Маленков, толстяк средних лет, оказался весьма привлекательным. Он говорил на прекрасном литературном русском и, казалось, обещал новое, более интеллигентное правление. Берия был обворожительно снисходителен к своим компаньонам».

Народный артист России Валентин Иосифович Гафт, который в одном фильме весьма колоритно сыграл Лаврентия Павловича, вспоминал:

— Когда Сталина хоронили, на Красной площади я видел Берию, и это произвело очень сильное впечатление — речь Берии и он сам. Лицо Берии было почти закрыто, сверху была шляпа, надвинутая на самые брови, воротник поднят так, что виден был только говорящий рот и пенсне. Тогда я подумал, что он похож на шпиона.

Молотов, кажется единственный из всех выступавших с трибуны мавзолея, прощался с человеком, которого, несмотря ни на что, любил. Все-таки существовало нечто, связавшее их навсегда…

Но умерший вождь уже мало кого интересовал. Для армии советских чиновников главная проблема состояла в том, чтобы разобраться в новой структуре власти. Партийному аппарату предстояло прежде всего понять, кто теперь хозяин в стране, на кого ориентироваться, кому служить.