Кремль 2222. Арбат

– Этот гаденыш истек кровью, – пояснили ему. – Ни один хомо или мут в здравом уме не станет оказывать Мозгляку помощь.

Лану стало мерзко на душе. Все-таки он не собирался лишать Мозгляка жизни. Но мир за стеной Кремля суров и не приветствует полумер.

Его повели по резной деревянной лестнице на второй этаж. На пути встретился Кудесник: тот уже снял с себя тяжелый панцирный доспех, сталь сменили расшитые золотом шелка. «Торговец» лишь мельком взглянул на Лана и поспешил, отсчитывая каблуками ступени, к выходу.

Лан вошел в светлицу, остановился у порога, напоровшись на холодный взгляд человека в роскошном суконном кафтане и красных шелковых штанах, заправленных в сапоги из кожи нео. Человек стоял у стрельчатого окна и курил вонючую самокрутку. Он был круглолиц, коротко – по-солдатски – стрижен и гладко выбрит. На его физиономии застыло выражение, которое бы больше подошло мраморной статуе.

Не зная, что говорить и делать, Лан просто ждал. Из самого дальнего и темного угла светлицы за вошедшим наблюдал бородатый телохранитель, своими габаритами смахивающий на нео.

– Я – Профессор Брянский, – представился человек с самокруткой. – А деревня эта называется Новоарбатовка. Тебя зовут Лан, по моему велению ты был куплен у тверских мародеров.

Эх, не имел Лан таланта произносить длинные и красивые речи. Перед кем бы он распинался в теплицах? Перед капустой и репой?

– Профессор, – Лан положил руку на сердце, – сначала я попал в плен к новым людям. Мародеры перебили их шайку, но с меня веревок не сняли. Стало быть, я оказался в плену у тверских. Теперь же – я ваш пленник. Я – не товар, меня не интересует, что вы что-то заплатили тверским.

Профессор нахмурился.

– Меня можно предложить для обмена, – не очень уверенно продолжил Лан. – Я всего лишь пахарь, но люди Кремля своих не бросают.

– Сколько тебе лет? – спросил с нарочитой неспешностью Профессор.

– Семнадцать.

– А ты не крупноват для пахаря?

Лан ответить не успел. Из своего паучьего угла подал голос телохранитель:

– Он – дружинник, Проф. Я их узнаю по запаху.

– У меня брат – дружинник, – сказал, зло зыркнув на бойца, Лан. – А я – нет. Я бы очень хотел, – искренне добавил он, – но нет.

Профессор затянулся. Огонек на вонючей самокрутке затрещал.

– Я тебя не покупал, Лан, – сказал он бесстрастным голосом. – Я сделал инвестицию в тебя…

Лан непонимающе мотнул головой. Недаром хозяина Арены и прилегающей территории величали Профессором. Уж больно мудреные словечки он знал. Впрочем, ничего хорошего, очевидно, за этими словечками не стояло. Взять бы Профа за нос, как Мозгляка, и крутануть хорошенько…

– Твой первый бой уже вернул мне половину тех средств, что я вложил в тебя, – продолжил Профессор. – Я склонен предполагать, что дело пойдет.

Лан молчал. Тогда Профессор еще раз затянулся, вышвырнул окурок в окно и развил мысль:

– В Москве я не единственный владелец бойцовских ям. Бои без правил – выгодный бизнес. Это не только тотализатор, это – сопутствующие товары, выпивка и наркотики, работающие круглые сутки кабаки и бордели, это ломбарды, азартные игры и рынок краденых вещей. Понимаешь, молодой человек, о чем я толкую? Некоторые моральные уроды подводят под бои без правил идеологию: дескать, пусть органический мусор, вроде мутантов, уничтожает друг друга в ямах, мы же будем стричь купоны. Я не одобряю такой фашистский подход, моя цель – получение максимальной прибыли за счет эффектного шоу.

И снова Лан понял Профессора через слово. Но тот еще не закончил.

– Я сегодня наблюдал за тобой на Арене и думал: вот, наконец, я нашел то, чего не хватало в этой дыре. Чистокровный человек, молодой, свободолюбивый, с моральными принципами. Наши зрители в своем большинстве – негодяи и скоты. Но они не утратили еще такой общечеловеческой черты, как сопереживание положительному герою. И я обращаюсь к тебе сейчас не как к рабу, за которого было уплачено серебром, не как к пленнику, а как к партнеру: проведи пару боев, завоюй толпу, и потом я отпущу тебя с миром – причем не с пустыми руками – под овации трибун. Это будет шоу, которого еще не знала послевоенная Москва!

Все это было сказано с каменным выражением лица и почти бесстрастным голосом. И вроде бы Профессор даже ни разу не моргнул. Лану вспомнился Ждан Ростиславович, его слова о том, что маркитанты «давно уже не люди, а ядовитые рептилии, для которых нет ничего святого, кроме барышей». Помощник Профессора сказал, что они – не маркитанты. Может, это и так, но определенная родственность с ядовитыми рептилиями была очевидна.

– У меня уже есть два чемпиона, – продолжил Профессор. – Старый киборг по прозвищу Титан и Мара – девушка-мутант из далекого Одинцова. И тот, и другая – прирожденные убийцы. У меня они застряли лишь потому, что им идти некуда. Они – изгои, их нигде не ждут, они не нужны никому, кроме зрителей. На Арене Титан и Мара могут утолить жажду крови и сорвать овации. У них есть свои поклонники, на них делают ставки в тотализаторе, но они не могут стать героями и всеобщими любимцами. Поэтому команда нуждается в тебе.