Кремль 2222. Чертаново

Ермак хотел задать ему несколько вопросов в духе «а что, если эти крыланы все-таки не были самозванцами?», но, глядя, как надменно улыбается глава культа, решил, что это бесполезно. Тем более что вселять сомнения в души остальных членов отряда не входило в планы наемника.

– В любом случае нам надо спешить – из-за моей сестры, – напомнил Ермак, повернув голову к другим последователям культа.

Только сейчас воин заметил, как давешний «гонец» и остальные защитники второго этажа недоуменно косятся в сторону Благомира и его разношерстного воинства.

«Не поймут, видимо, почему мы крыланов порешили, – догадался Ермак. – Для них ведь это сродни греху, причем наверняка смертному…»

Благомир, похоже, тоже ощутил на себе взгляды собратьев, потому как с неудовольствием обернулся к ним и взглядом по очереди испепелил каждого из зевак. Большая часть отвела глаза или уставилась под ноги, но «гонец» упрямо выдержал взгляд главы культа.

– Чего уставился? – довольно грубо осведомился брат Василисы.

– А вы… ты… – немного растерявшись, проблеял «гонец» и беспомощно стих.

Подобрать нужные слова оказалось для него непосильной задачей. Ситуация действительно была не из простых: на одной чаше весов находилась сама вера в Отца Ветра, на другой – вера в то, что глава культа никогда не пошел бы против своего божества. В попытке найти точку соприкосновения бедный бородач, судя по задумчивой физиономии, всю голову сломал, но к разгадке ребуса так и не приблизился.

К счастью, ему на помощь пришел сам глава культа.

– Ты хочешь знать, что только что произошло? – спросил Благомир, хмуро глядя на «гонца». – Так?

– Ну… да, – подтвердил тот.

– Ну так знай: эти крыланы – самозванцы, – ткнув пальцем в сторону оконного проема, заявил глава культа, – и к Отцу Ветра никакого отношения не имеют. Поэтому мы и прогнали их таким жестким образом. Теперь тебе все понятно?

– А как… как ты узнал, что они не подчиняются Отцу? – поколебавшись, спросил «гонец».

– Ну, для начала, они прилетели на день раньше, – принялся перечислять Благомир. – Потом потребовали конкретного человека в жертву, чего раньше не было, а когда его не получили, стали ломать наши двери! Ну, да ты и сам это видел прекрасно…

– Да уж… – качая головой, протянул собеседник. – Кто бы мог подумать, что здесь, в Чертанове, водятся еще какие-то крыланы!

В голосе его до сих пор звучали нотки сомнения, но спорить с главой культа «гонец» хотел не особо – под натиском Благомира он как-то быстро стух и начал избегать смотреть брату Василисы в глаза.

«Господи, как же им головы-то задурили!..»

– Все это замечательно, конечно, что вы во всем разобрались, – с нажимом сказал Ермак, привлекая к себе всеобщее внимание. – Но нам уже пора.

Их с Благомиром взгляды встретились в одной точке. Глава культа смотрел на черноволосого наемника с плохо прикрытой неприязнью, однако спорить не стал – видимо, до сих пор надеялся, что Ермак и био его деверя-нейроманта позволят им без особого труда добраться до Черного поля, где живет Целитель.

Именно поэтому Благомир распорядился:

– Десять минут на сборы, берем консервы, берем спирт, берем питьевую воду. Встречаемся у черного хода.

Заслышав про спирт, Ермак вздрогнул. У маркитанта Никиты был небольшой запас, которым торгаш по большим праздникам делился со своими подчиненными… или, скорей, не по праздникам, а в минуты душевных терзаний, когда жить в чокнутом мире современной Москвы уже не хотелось, а накладывать на себя руки скупердяй еще не был готов. Именно в эти странные мгновения он вызывал к себе двух «старожилов», Ермака и Гарбуза, и вместе с ними употреблял некоторое количество спирта. После они долго разговаривали, вспоминая тех, кто давно или недавно покинул их базу, говорили о скупых кремлевских воинах, об обнаглевших мутантах и выпивали за то, чтобы гигантские био и дальше обходили прибежище маркитанта стороной.

Ермак подобные вечера любил не особо – он ненавидел состояние опьянения, лишающее людей бдительности и притупляющее их инстинкты. Но теперь, спустя время, наемник услышал название зелья, которое они пили, и вспомнил только хорошее – ту душевность, которой были пропитаны эти странные вечера, те слова, которые говорили друг другу, и эта искренняя благодарность Никиты («Мужики, спасибо, что вы у меня есть»).

Сейчас Ермаку казалось, что только в это время все они снимали с себя маски, стаскивали поношенные карнавальные костюмы и становились настоящими.

«Наверное, это и есть счастье – единственное возможное в современном мире».

К сожалению, сейчас Ермак был далек от этого счастья, как никогда.

И что еще хуже, рисковал больше ни разу к нему не приблизиться.

* * *

Одинокая гигантская фигура, неторопливо разрезая воздух острыми, как ножи, крыльями, летела к Черному полю смерти. Внизу шумела московская Зона; где-то среди полуразрушенных домов, неприглядных улочек с горами строительного хлама, которые возвышались то тут, то там, прямо в эту секунду умирали и рождались мутанты всех мастей, от тупорылых крысособак и нео до шамов, впервые открывающих свой единственный глаз.