Кремль 2222. Легенды выживших

— Твое счастье, девочка, что с ними был Василий. Все могло закончиться гораздо хуже. Терпи, скоро все это будет неважно. Нео кучкуются возле кремлевских стен. С каждым днем они все наглее, и их много. Видимо, пронюхали о том, что основная часть дружины отрезана от нас Садовым Кольцом. К штурму готовятся. Раз так, то и нам нечего терять время даром.

В лазарет были срочно вызваны все лекари и ученики, у которых был в этот день выходной. Совместными усилиями они заготовили большое количество перевязочного материала, пересчитали и расфасовали обезболивающие снадобья. Провели перестановку на всех этажах с тем расчетом, чтобы принять потом как можно больше воинов, нуждающихся в помощи лекарей. Часть больных была отпущена по домам, остались только самые тяжелые. Лазарет готовился к штурму.

И он наступил…

Солнце еще не совсем развеяло предрассветные сумерки, а отдельные группы мутантов уже бросились на кремлевские стены. Но пока это были так называемые одиночные вылазки самых голодных и жадных нео. Еще не штурм. Защитники отбрасывали их выстрелами из фузей и стрелами. Но уже имелись раненые.

Анна и практически весь персонал лазарета находились чуть ли не за спинами защитников, утаскивая за ближайшие здания раненых и оказывая первую помощь. Наскоро перевязанные бойцы, хромая и шатаясь, тут же возвращались в строй.

И наконец грянул настоящий штурм. Как-то разом и со всех сторон. Перелетая через стены, падали на землю огромные булыжники, большие бревна и огненные шары, выпущенные осадными машинами мутантов. В эту минуту Анне подумалось, что сегодня не нео идут на штурм, а сам Сатана со своим легионом чертей стучится в кремлевские стены.

Немногочисленные дружинники плечом к плечу со стрельцами, монахами-воинами и пришлыми вестами, как могли, пытались сдержать натиск врагов. Внизу плотной живой стеной группировались пахари и мастеровые. Люди, которым привычнее было держать в руках орудия труда, сегодня взялись за оружие, быстро вспоминая другие навыки, которым каждого кремлевского учили с детства.

Нео посыпались через стены, словно саранча. Их было много, очень много…

Дождь из булыжников и огненных шаров не прекращался. Небо было затянуто дымом. Горела земля. В рядах защитников появлялись заметные бреши. Повсюду слышались выстрелы, лязг стали, крики, вой. На помощь мужчинам уже спешили женщины, помогали Анне и ее товарищам утаскивать раненых. Уже закончились обезболивающие снадобья, вместо них бойцы при перевязке получали лишь ласковые слова девушек: «Терпи, братишка, терпи! Все будет хорошо!»

Трое монахов по личному приказу князя быстро переправляли всех беременных женщин и детей, включая детей вестов, из укрытия в подземные темницы, где стены были самыми прочными. По дороге мальчишки в возрасте от двенадцати лет и старше заявили, что не собираются отсиживаться в укрытиях и готовы вступить в бой.

— Вы что, с ума посходили?! — прокричал один из монахов.

Мальчишки переглянулись между собой и… в одно мгновение, словно бусины, рассыпались по кремлевским улицам в разные стороны.

— Вот ведь, бесенята! Куда ж вы… — только и смог проговорить монах, ошарашенный таким поворотом событий.

Но бегать догонять их времени не было. Что ж, в этом бою любые руки не лишние, даже детские. Не остались в стороне и обитатели Дома Мудрости. Вон сам седобородый отец Филарет со старинным штуцером в руках к Спасской башне бежит, что уж о других говорить?

Все, кто в этот час мог держать в руках оружие, приняли бой. И в глазах защитников не было страха. Ненависть, ярость… и жалость. Они жалели лишь о том, что могут умереть за родные стены только один раз. Потому как не страшно потерять жизнь. Страшно потерять Кремль.

— Учитель!

Справа от себя Анна услышала пронзительный вопль Маришки. Сразу же обернулась, ринулась на крик… Нет, только не это! Пантелеймон пытался утащить раненого с поля боя, но стрела нео, пущенная через стену навесом, догнала его…

Анна подбежала к учителю, присела и положила его голову себе на колени. Он был еще в сознании.

— Анна, продолжай бороться. Не смей отчаиваться. Служи людям до последнего своего вздоха. И моли Бога о помощи. Хоть ты и отреклась от него, Бог все еще с тобой, девочка! — Последние слова Пантелеймона она еле расслышала. Затем он закашлялся, а вскоре затих совсем, прикрыв глаза, — будто уснул. Но это был не сон. Учитель умер.

Анна сидела, словно приговоренная к смертной казни, не обращая внимания на опасность. В ее душе разгорался настоящий пожар. Боль утраты перетекала в ненависть к врагам.

Вдруг мимо нее с заточенной арматуриной в руке пробежала Оксана.

«Как резво бежит, и не скажешь, что на восьмом месяце, — как то некстати подумалось Анне, — глупая, смерти навстречу…» Окончание мысли пришло с опозданием, и девушка не успела даже закричать, чтоб остановить подругу.