Кремль 2222. Марьина Роща

…Двое воинов с алебардами или копьями, остальные – с палицами‑шестоперами. Командир – мечник. Жаль, ночь сейчас, оружия не видно. Инфракрасный бинокль фиксировал лишь движущиеся радужные фигуры. Вот они собрались в кучу. Как видно, командир давал последние указания. Похоже, сейчас нападут… хорошо видят ночью. Тогда к чему вся эта затея с кустами? На всякий случай, наверное. Дампы вообще‑то осторожные, хоть и рубаки лихие. А, скорее всего, у них просто есть союзники, которые в темноте не видят… вот и будут скрываться в кусточках, дожидаться утра. Тогда дампам есть прямой резон затянуть бой… Значит, нападут они во второй половине ночи.

Дарг чуть повысил голос:

– Часовой, поглядывай. Остальным можно расслабиться… Я сказал – расслабиться, а не ржать! Что там у вас смешного?

– Корм обозвал Гнилла тупой башкой! Ох‑ха‑ха!

– Корм сам – тупая башка, Гнилл ему сейчас покажет!

– Цыц! – наплевав на секретность, рявкнул десятник. – Только ваших распрей сейчас и не хватало. – Кто еще вякнет, завтра получит лопату и отправится в туннель, к потолочникам.

Все поспешно заткнулись. Угроза была серьезной и, главное, вполне реальной. Вообще‑то, о том, что происходит на станции метро «Марьина Роща», никто из простых нео не знал в точности ничего, только лишь на уровне слухов, предусмотрительно распущенных Тварром. Мол, там раскапывают старый подземный склад с «калашниковыми» и тушенкой. И еще – держат пленного киборга, для того, чтоб как‑то его использовать. Ко всему этому непосредственно причастен сын вождя Дарг – это тоже все знали.

– Там что‑то началось, – доложил с бруствера часовой. – Они идут сюда – да! Быстро очень. Все семеро. Будут здесь счетов через десять. И еще за кустами осталось… сколько – не вижу.

Десятник покусал губы:

– Как я предполагал. Корм – счет.

– Раз, два, три… – шепотом начал отсчет воин.

Дарг поднял руку, больше по привычке – все равно не видно во тьме:

– Приготовились…

– …шесть, семь…

– Свет!!!

Разом чиркнули спички. Промасленные факелы вспыхнули вмиг, полетели в поставленные невдалеке железные бочки, набитые всяким горючим хламом. Используя опыт людей НИИТЬМы, Дарг ярко осветил поле боя, сводя на нет все преимущества видящих в темноте мутантов.

Нападавшие на миг замялись…

– Огонь!

Сын вождя прицелился… Грохот древнего «Манлихера» разорвал тишину, первая же пуля угодила в мечника! Тот уже выхватил меч, даже успел взмахнуть им над головою… Выстрел отбросил командира дампов назад, бедолага повалился навзничь, и выпавший из рук его меч обиженно зазвенел по рельсам. Ну, конечно – обиженно. Меч, как и его хозяин, привык рубить… Кто ж знал, что так…

Второй пулей Дарг достал одного арбалетчика, и это пока было все. Опытные вояки, дампы тут же залегли между рельсами, и примитивные луки нео не причинили им никакого вреда.

– Ты, ты и ты, Корм – слева… Гнилл и вы двое – справа, за мной… Вперед!

Воины подчинились беспрекословно. Выскочили из окопа, поползли юркими змеями. И вот уже взметнулись меж рельсами тени. Потрескивая, жарко горели бочки, освещая поле боя дрожащим оранжево‑желтым огнем. Конечно, горели не сами бочки, а то, что в них, однако было довольно светло – не воспользуешься тьмой, не спрячешься.

– Кром, Гарнг, живо прячьтесь за насыпью. Ждите их подмогу, примите на копья.

– Сделаем, командир.

Вот и к Даргу метнулась фигура с секирой. Словно выскочила из‑под земли. Глазные яблоки без век сверкали ненавистью и злобой, налетевший ветер трепал лохмотья врага.

– Жги‑и‑инь! – жутко заорал дамп, опуская лезвие боевого топора на голову десятника.

Дарг, однако же, увернулся, тотчас же швырнув в безобразную рожу противника увесистую дубину, утыканную старыми ржавыми гвоздями и осколками стекла. Вражина замялся, завыл… И сын вождя, прыгнув, пронзил его злобное сердце длинным мясницким ножом. Справившись с врагом, юноша, однако же, расслабляться и радоваться не собирался, рано еще было радоваться.

Та‑ак… где‑то на поясе убитого должен быть кинжал… Дарг поспешно упал наземь, рядом с трупом, пошарил руками… Ага, вот он! Острый, длинный, с навершьем в виде маленького стального черепа. Ритуальный кинжал для самоубийства. Любой дамп, в случае опасности быть захваченным в плен, всегда готов нанести себе последний удар в нижнюю челюсть, снизу вверх. Удар пробивал и язык, и мозг. Мол, погибаю и ничего никому не скажу. Как будто они что‑то такое важное знали! Наивные. Война такое дело… Циничнее надо быть, парни!

Приподнявшись, Дарг тотчас же метнул трофейный кинжал в оставшегося арбалетчика. Похоже, бедняга никак не хотел расставаться с громоздким своим самострелом, абсолютно бесполезным сейчас, в рукопашном бою. Думал, авось, да проскочит, не помешает… Не проскочило. Не успел увернуться. Словил кинжал в правый бок, покачнулся, тяжело оседая на шпалы… Добив врага дубиною, десятник бросился к остальным… Трое его воинов, молодых нео, уже валялись с расколотыми черепами, не подавая признаков жизни. Зато и дампы полегли почти все! Лишь один – раненый – еще ерепенился, отбиваясь от двоих воинов, и тем никак не удавалось его прикончить.