Кремль 2222. Петербург

Я как раз вывел катер на середину реки, когда до осмов дошло, что у них транспортное средство угоняют. Огонь стал поистине шквальным, несколько пуль пробили борт, но на этом все и закончилось. Катер набрал скорость, и база осмов с пристанью наконец скрылись за высокими зарослями прибрежных кустов.

– Ушли, – выдохнул Толян, сползая на палубу.

– Ранен? – поинтересовался я.

– Не-а. Зад болит, отбил напрочь.

– Ну, так не сиди на нем, лучше делом займись.

– Чем заняться?

– Ну, блин, не знаю, как на флоте положено юнг мучить. Траву красить не заставишь за неимением таковой. Стало быть, палубу, что ль, подрай, гальюн почисти например.

И, предупреждая возмущенный вопль «юнги», добавил:

– Ладно, шучу. Лучше скажи, куда плывем-то? В ту хоть сторону?

– В ту, – мрачно буркнул Толян. И добавил: – Плавает дерьмо. А по воде ходят.

– Слыхал об одном парне, который такое умел, – кивнул я. – Но ему сам бог велел, а вот ходящий по воде катер попахивает шизой, не находишь?

– Не нахожу, – еще больше надулся бородач. – Мы тоже недалеко от реки живем, и когда на плотах за рыбой выходим…

– Всё-всё, принято, нет вопросов, ходим и ходим, – перебил я его во избежание длинного и подробного рассказа о во-от таких щуках, выловленных удачливыми рыболовами. Во-первых, такое вполне возможно в реке, пережившей ядерную войну. И, во-вторых, мне надо было за рекой следить, из которой торчало довольно много всякой дряни. Рельсы, стальные балки, куски арматуры и даже насквозь проржавевший ствол зенитной пушки.

А еще периодически встречались стоящие в ряд бетонные опоры рухнувших мостов, похожие на торчащие из воды обломанные зубы. Здесь приходилось сбавлять скорость. Не только из-за опасения напороться днищем на кусок арматуры, но и потому, что среди полузатопленных обломков периодически мелькали довольно большие плавники и толстые щупальца. Сам бы я наверняка влетел или на бетонный риф, или в пасть какой-нибудь подводной твари. Но борода оказался хорошим лоцманом.

– Туда правь, – тыкал он грязным пальцем, и никогда не ошибался.

– По всей реке плавал? То есть, ходил, – поинтересовался я.

– Не-а, – мотнул головой Толян. – Да это и не обязательно. Очевидно же.

Ну да, согласен. То, что для профи очевидно, для дилетанта – загадка. Которую тот профи вряд ли объяснит с ходу. Бородач родился рядом с этой рекой и умудрился при этом остаться в живых. Какие еще могут быть вопросы?

Но не все мосты оказались разрушенными. Один оказался совершенно целым, будто его вчера капитально отремонтировали. Даже потёков нет на опорах, облицованных розовым гранитом. Такое порой встречается во всех Зонах Розы миров. Среди тотальной разрухи стоит себе здание или памятник какой, целехонькие, новые, будто только отстроенные. Почему так? А кто его знает. Объяснение одно – Зона. И этим все сказано.

Мост был разведен. Два его пролета вздымались вверх, словно ладони, взметнувшиеся к небу в немой просьбе. А между этими гигантскими ладонями была натянута паутина, каждая нить которой толщиной с корабельный трос. На паутине сидел паук. Большой. Даже очень. Тушка размером с колесо «БелАЗа», каждая нога толщиной с корпус нашего катера. Гигантская тварь была занята. Кушала, впившись в тело вяло трепыхающегося рукокрыла.

Я было потянулся к рукоятке, одновременно соображая – то ли разогнаться, чтобы проскочить опасное место, то ли вообще править к берегу от греха подальше. Но бородач меня остановил.

– Не надо. Когда арахно ест, ему не до жужжания мух вроде нас. Говорят, во время трапезы его даже можно убить, правда, я ни разу не слышал, чтобы кто-то убил арахно. Правда, когда он не ест, лучше к нему не приближаться.

– Почему? С паутины спрыгнет и помчится догонять?

– Нет, – качнул головой Толян. – Арахно это не нужно. У него длинный, липкий язык, который он выстреливает довольно далеко. На конце языка – небольшой шип с парализующим ядом. Плохая смерть. Арахно ест медленно, растворяя плоть слюной и всасывая питательную массу, а ты все видишь, слышишь и чувствуешь, но ничего сделать не можешь. Плохая смерть.

С этим трудно было не согласиться.

– Правь к левому берегу, – добавил Толян.

– Может, лучше все-таки к правому? – осторожно заметил я – громадный арахно завис значительно ближе к левой стороне моста. Кто его знает, может, рукокрылы ему надоели и он решит подзакусить экзотической пищей. Слизнет нас обоих с палубы, и поминай как звали.

– Правь влево, – упрямо повторил бородач. – Сейчас сам увидишь почему.

Тихонько матерясь про себя, я направил катер куда было сказано. И не пожалел – лоцман в очередной раз оказался прав.

Арахно и вправду оказалось не до нас, но если б я не последовал совету Толяна, то и без гигантского паука все могло бы окончиться плачевно.

Практически сразу за мостом прямо из воды поднимались разноцветные полусферы. Большие и маленькие, красные, желтые, молочно-белые, синие… Они заполонили две трети реки, словно некий ребенок великана выдул на поверхность воды гроздь мыльных пузырей…

Поля смерти… Вернее, нет. Поле Полей. Так будет правильнее.