Кремль 2222. Тушино

Игорь проверил магазин пистолета – пол‑обоймы осталось после стычки с крысособаками – и устремился следом за побратимом. Не то, чтобы он был очень уж привязчив к вещам, скорей, даже напротив. Но еще с тех пор, как отец Игоря канул в московской Зоне, светловолосый дружинник (тогда – только юнак) хранил у себя его счастливую монету. Родитель нашел ее случайно, во время одного из первых рейдов, и с тех пор брал с собой в каждое путешествие. Забыл он этот своеобразный «оберег» только однажды – перед последним рейдом, и, по иронии, все для него закончилось плачевно. Можно только гадать, случайное ли это совпадение или же действительно не обошлось без мистики, но факт оставался фактом: стоило отцу Игоря отправиться в путь без своего талисмана, и добрый разведчик тут же сгинул. Одно время отпрыск пропавшего дружинника собирался продолжить традицию отца, но потом решил, что блуждание с чужим амулетом может привести к самым непредсказуемым результатам. Ведь то, что одному предмет помогает, совершенно не значит, что он и кому‑то другому поможет.

И первый же рейд показал, что Игорь не зря решил обойтись без родительского «наследства»: вопреки любой логике, он умудрился выжить в кровавой бойне в Строгино. Чем объяснить такую удачу? Да ничем. Везение оно везение и есть. Мало, что он умудрился не погибнуть под обломками разрушенного био здания, так еще и нейроманта потом встретил, настоящего.

А потом к разведчику в руки попала шестеренка Громобоя, и Игорь решил, что вот он, его счастливый амулет… но спутников в этом, похоже, не убедишь. И надо ж такое придумать!.. Крысособаки учуяли висящую на шее у десятника штуковину и потому на него напали… Однако если интересы отряда требуют пожертвовать памятной вещицей, то он это сделает, без вопросов.

«Лишь бы все живы остались, – подумал Игорь, вслед за побратимом подступая к грязной кирпичной стене. – Это сейчас главное…»

– Может быть, прямо здесь зароем? – предложил Захар. – Копнем неглубоко, присыплем да сверху кирпич кинем для ориентира…

– Давай, – не стал спорить Игорь.

Минувший день эмоционально вымотал его буквально донельзя: хотелось поскорей вернуться в дом и забыться сном хотя бы на жалкие три‑четыре часа, что остались до рассвета. Голова соображала плохо, но и неудивительно: пусть в Строгино ему пришлось пережить куда больше, то был все‑таки стресс иного рода. Тогда он остался один и действовал по ситуации, теперь же ему нежданно‑негаданно вручили свои судьбы восемь человек (плюс один пленник‑провожатый), и ответственность возросла многократно. А ведь был еще и Захар, который явно нескоро оправится после случившихся потрясений.

«Интересно, что он обо мне думает после всего этого… голосования? – мелькнуло в светлой голове. – Злится ли? Или понимает, что от меня тут вообще ничего не зависело? Наверняка, понимает, он ведь в самом деле очень мудр!»

Захар без лишних промедлений вогнал меч в рыхлую после дневного дождя почву и не без труда сделал небольшую лунку. Сплюнув себе под ноги, сказал:

– Готово, брат. Кидай.

Игорь взглянул на амулет еще раз. Обычная, ничем не примечательная шестеренка, каковых в Зоне трех заводов наверняка сотни. Но именно за этой ведь – история. С ней бежал стаббер Гром из родного края. С ней он охотился на нео в компании с прирученным био по прозвищу Щелкун. И вот, не успел амулет и месяца повисеть на шее у дружинника, как он уже вынужден от этого трофея избавляться. И было бы из‑за чего, что называется…

Захар побратима не торопил – только по сторонам озирался, чтобы не проглядеть опасность, коль она на горизонте замаячит. Пока что было тихо, но в московской Зоне все могло измениться за одно мгновение. Стрела ли, пуля или не в меру юркий мутант – мало ли сюрпризов способно вдруг вынырнуть из пелены практически непроницаемого сумрака и оборвать жизнь зазевавшихся путников?

Игорь наклонился и опустил амулет в лунку. Сапогом сгреб отброшенную в сторону землю обратно, притоптал подошвой, чтобы схрон не бросался в глаза. Затем отыскал взглядом валяющийся неподалеку кирпич и положил его сверху – так, скорей для острастки, чем по большой нужде. Едва Игорь это сделал, рука Захара обхватила его запястье, и побратим прошептал на ухо:

– Ты, главное, не нервничай, брат. Я Мрака сто лет знаю, он всегда такой был… разборчивый, так его эдак. Чуть что, ворчит, начинает какие‑то… интриги плести. Сам бы хоть раз возглавил отряд, так нет – вечно за спинами чужими отсиживается, советует всегда, из‑за спин этих, но на этом и все… А Богдан – так то его первый друг. Вот они и спелись так хорошо.

– Так что же ты их в отряд к себе взял? – удивился Игорь.

Он малость знал и того, и другого, но, разумеется, не так хорошо, как Захар.

– Ну, кого дали, того и взял. Ну, и бойцы‑то они, на самом деле, хорошие, – тут же оговорился побратим. – И если предводитель слабину не дает, и слова поперек не скажут. Так что я сам виноват, что они начали свою… бурную деятельность. Не подвел бы отряд, не угробил бы Миха, глядишь, ничего б и не было.