Кремль 2222. Тушино

Игорь бросил отчаянный взгляд в глубь тоннеля. Митрофан и его пленители уже практически растворились в полумраке. Гнаться за ними было равносильно смерти: в отличие от людей, баги в темноте видели превосходно. Пожалуй, меньше шансов на успех имелось только у смельчака, добровольно прыгнувшего в Провал, дабы изловить Удильщика.

«А ведь когда‑то и я был таким же самонадеянным дурачком, – подумал Игорь, морщась от истошных криков Митрофана, доносившихся из тоннеля. – Правда, тогда мне было шесть лет, а не двадцать с лишним…»

Да, все понимали, что лысый бугай был глуп и любопытен сверх всякой меры, но осознание этого факта не делало его потерю менее болезненной. В первую очередь Митрофан был их собратом по оружию, земляком, парнем, которого воспитывали те же Учителя, что и Прокофия с Игорем, Захара и прочих, еще живых или уже нашедших свою смерть. Иными словами, Кремль потерял не просто любознательного мальчишку, но полноценного воина, который готов был защищать своих близких до последней капли крови.

– Да, вы правы, – глухо ответил Игорь и, поколебавшись еще немного, с трудом отвернулся от мрачного тоннеля.

Они спешно уводили фенакодусов на поверхность, боясь, что руконоги вернутся с подмогой, дабы отомстить за погибшего собрата. Произошел нехитрый размен – один воин Кремля на одного бага – но в условиях нынешнего мира даже такая потеря была неравноценной. Матки руконогов взамен убитого разрождались десятком новых, тогда как в Кремле каждый меч был на счету: тамошние женщины просто не могли на‑гора выдавать тройни, да и интервал в девять месяцев еще никто не отменял.

Впрочем, сразу после потери ты не думаешь о том, как она скажется на общине. Ты вспоминаешь, что связывало тебя с человеком, прокручиваешь в голове события, которые предшествовали его смерти, и ломаешь голову, пытаясь понять, мог ли ты – конкретно ты! – хоть как‑то препятствовать случившейся трагедии. И, конечно, ты горюешь – потому что все же не смог.

Когда они поднялись наверх, «Аконкагуа 5А» находился уже довольно далеко от площади, но его массивное железное тело по‑прежнему маячило на горизонте – до того он был велик. Забравшись на фенакодуса, Игорь хмуро посмотрел в сторону шагающей по Москве громадины.

– Митрофан бы оценил, – проследив его взгляд, сказал Прокофий.

Светловолосый дружинник вздрогнул от неожиданности и повернулся к десятнику. Предводитель отряда как будто ничем не отличался от себя прежнего – все то же хмурое выражение лица, все тот же тон… Но стоило Игорю встретиться с ним взглядами, и он понял, что в глубине души Прокофий едва ли не больше всех переживает о случившемся. Пусть Митрофан был слегка непутевым, но в отряде его явно любили все, включая сурового командира.

– Пожалуй, – ответил разведчик. – Он, по крайней мере, очень хотел на него посмотреть.

– Может быть, он и смотрел. Снизу. Тогда‑то его, наверное, и сцапали.

– Все может быть, – пожал плечами Игорь. – Правда лишь то, что мы никогда не узнаем, как оно было на самом деле.

– Это верно, – согласился десятник.

Они практически синхронно заозирались по сторонам, осматривая воинство Прокофия. Все остальные были на местах и с нетерпением ждали новых приказов. Потеря, разумеется, и на них оставила свой отпечаток – это читалось во взглядах, в движениях и гримасах. Темноволосый Олег и вовсе с головой погрузился в раздумья – его взор, остекленевший, будто у покойника, был направлен сквозь других разведчиков.

– Мужики! – воскликнул Прокофий, дабы привлечь к себе внимание окружающих.

Все охотно повернулись к своему предводителю.

– Там, внизу, мы потеряли одного из наших собратьев, – с чувством произнес десятник. – Светлая память Митрофану!

Последняя фраза эхом прокатилась по рядам всадников. Игорь тоже не остался в стороне и повторил ее за Прокофием.

– И теперь я хочу, чтобы смерть Митрофана не была напрасной, – продолжил десятник, когда все смолкло. – Мы должны добраться до склада, где держат наших собратьев, и не просто освободить их, но устроить кио хорошую трепку. Чтоб им больше никогда в голову не пришло связываться с Кремлем и людьми, там живущими. Вы со мной?

Дружинники ответили нестройным гулом. Тогда Прокофий, отчего‑то жутко разозлившись, выхватил из‑за спины меч, воздел его над головой и прорычал:

– Так вы со мной или нет?!

– С тобой! – куда более пылко воскликнули дружинники.

Некоторые из них тоже повытаскивали мечи и замахали ими, выражая свою готовность отправиться за командиром хоть к черту на кулички. Даже Игорь проникся энергетикой, которой десятник охотно делился со своими людьми.

«Пожалуй, он действительно хороший вожак, – подумал светловолосый дружинник, с уважением глядя на Прокофия. – По крайней мере, Захару он если и уступает, то совсем чуть‑чуть».