Кремль 2222. Восток

В следующий раз им пришлось остановиться у развалившегося куска стены и рухнувшего потолка. Завал вышел знатный: не обойти, не пролезть. Разве что Пасюк юркнул в широкую для него дыру, мелькнул хвостом и исчез по ту сторону. Успел дать Дунаю понять, что побежал на разведку, успокоив встревожившегося пластуна. Ну а им двоим точно не пристало ждать крысопса без дела. Тем более Дунай уже присмотрел участочек в кажущейся монолитной баррикаде. Точно, вот оно место, в котором расчистить завал даже без лома и кирки выглядело совсем по силам для двух здоровых мужиков.

– Чего встал-то? – Дунай покосился на Геда.– Давай работать.

– Работа не волк, в лес не убежит,– маркитант тоскливо покосился на серые глыбы с торчащими из них кусками арматуры.– Напорешься вон на ту, сгниешь заживо, например. Думаешь, расчистим?

– Еще как думаю,– пластуну не очень пришлась по душе леность торговца.– И не напарывайся, глядишь, не сгниешь. Давай-давай, шевелись, нечего стоять. Глаза боятся, как известно, а руки-то делают.

– Эт ты точна сказал.– Торговец убрал пистолет, поплевал на ладони и хватанул первый попавшийся булыжник. Вцепился в него пальцами, аж покраснел, вспотел и принялся пыхтеть.– Да че ж такое?!!

– Вот дурья твоя башка.– Дунаю стало смешно.– Как ты старшиной-то стал, а? Ну чего ты, чего схватился за него? Не видишь, он же с тебя весом, наверное. Вот, попробуй отсюда, только подожди, свой достану.

– Щас-щас… слышь, кремлевский?

– Что тебе, купчина?

– А у вас все такие?

– Ась, чего говоришь?

– Тяжелый, епта… Говорю, все у вас такие резкие, например, как ты, или нет?

– Хватает. А что тебе так интересно-то, мил-человек, не все высмотрел, что ли?

– Интересно просто.

– Ну-ну. Как там… верю-верю, всякому зверю, даже ежу, а тебе, Гед, погожу. Да куда ты хватаешься снова, дурная твоя голова, не видишь, сейчас бахнется тут вот.

– Где? А… е-е-е… твою ж мать. Да не твою, больно к слову пришлось.

– А ты за словами-то следи, коммерциант. У нас в Кремле за такое могут и ножиком приголубить, если сразу не повинится.

– Э…

– Да чего ты мекаешь, не козел же. Так… клади сюда вот, только аккуратно, на ногу чтобы не соскользнуло. Во-о-от, видишь, сколько сделали?

– М-да, налопатили, ниче не скажешь. Еще чутка, например, и лезть можно дальше. Это, кремлевский, а че ты за девкой-то этой так сайгачишь, она те кто вощемта? А ваще, если по чесноку, кремлевский, не много ты навоюешь со своим луком и железяками, например.

– Гед-Гед…

Дунай отвалил большой кусок потолочного скоса, рукой сломал торчавшую из стены напротив ржавую до трухи арматурину. Полюбовался на пыльную и грязную кучу под ногами и сделанный проход, отряхнул руки, довольный собой и даже лентяем-маркитантом. Как будто не заметил, что тот все время пытался отлынить, хватаясь не за то, что мог бы взять, а за то, что полегче и поухватистее. Ай, Перун с ним, с торгашом бесстыдным, дело-то сделано, и ладно. Страшно или нет дальше-то будет, но зато теперь и идти можно.

– Понимаешь, маркитант, дело тут такое. Первое, что касается моих железяк и прочего… ты-то здесь сейчас. И никакие ваши автоматы мне не помешали, так? А второе… ты пистолет-то не лапай без дела, хорошо? Руку сломаю, не посмотрю, что ты мне нужен. Нет Пасюка, так оно, веришь, не страшно. У меня ведь глаза и на затылке есть.

– Где? – Рожа ошарашенного маркитанта смешила сама по себе.

– Под косой, где… я же кремлевский воин, у меня еще и руки запасные в рюкзаке имеются. Если что, так прикручу, и все. А чего ты думал, мы ж в Кремле не лыком шитые и не пальцем деланные.

За наваленной кучей зашуршало, свет факела блеснул на пепербоксе, мигом выхваченном из наспинной кобуры Дунаем. Шесть стволов уставились в любопытную морду Пасюка.

«А чего вы тут делаете?» – так и было написано на нахальной волосатой роже, украшенной шрамами.

«Паролю сказать не судьба?» – Дунай сплюнул с досады на себя. Надо же, прослушал четвероногого, а если бы не он оказался?

«Я не понимаю,– мгновенно ответил заинтересованный крысопес.– Новое слово. Что такое?»

«В следующий раз скажи – я иду – пластун убрал револьвер, потрепал друга по шее.– Что там впереди?»

«Покажу».– Пасюк уставился в глаза пластуну. Картинка возникла сразу, четкая, многое проясняющая.

Дальше в факелах на какое-то время надобность отпадала. Выход тоннеля к земле оказался очень большим. В некоторых местах поврежденный временем, войной и природой потолок обрушился так же, как и здесь. Только там был свет, пусть и не очень яркий, но дневной, позволяющий многое рассмотреть и не дать обнаружить себя. Это ведь только на руку пластуну и компании. А вот то, что крысопес показал дальше, не оказалось так хорошо и приятно.

Пять больших багов, куда крупнее увиденного на повороте, что-то явно охраняли. Кружили хороводом, постоянно сменяя друг друга, да на самой развилке. Вот так досада, ничего не скажешь. Разве что…