Кремль 2222. Восток

Дунай пошел назад, возвращаясь к мумии на вентиле. Выхватил меч, резко ударил, вложив всю возможную силу. Клинок с хрустом, легче ожидаемого, вошел в плоть на голове существа, развалив ее напополам. Пластун подсветил догорающим факелом, вгляделся и довольно показал ничего не понявшему маркитанту:

– Мозг видишь?

– И че, типа от этого нам легче станет?

– Еще как станет. Стрелы, говоришь? Ну-ну.

Дунай показал ему на ждущее путников отверстие в завале. Гед вздохнул, но полез в него, не сказав пластуну ни слова против.

За десяток метров до указанного Пасюком перекрестка Дунай остановился. Перед ним коридор делал поворот, стоило подходить осторожно, не тревожить понапрасну врагов. Вряд ли жуки, или как их там, захотят за «здрасте» пропустить двух людей и одного четвероногого мутанта. Придется подраться, да еще тихо и издалека. На это Дунай и полагался, сняв автомат и аккуратно, не звякнув ни одной деталью, прислонив его к стене у самого завитка тоннеля влево. Лишь бы как следует прицелиться в багов.

Еле слышно щелкнул креплениями смазанный в шарнирах лук, распрямляя плечи. Выглянул в коридор, оценив расстояние и положение существ, прикинул их возможную скорость. А дальше Геду осталось только раскрыть рот и понять, почему так уверен в себе этот кремлевский здоровяк.

Тетива загудела, отправив в полет одну за другой шесть стрел. Стрелял пластун ровно, отточенными движениями отпуская тетиву, тут же доставая следующую стрелу из колчана на бедре. Вжих! Первая вошла точно в намеченную Дунаем точку, пробив череп самого ближнего, только что вползшего с шелестом в круг света. Данг! Вторая, соскользнув с тетивы, чуть не пролетела мимо бага, резко ушедшего в сторону с траектории полета убийственного снаряда. Но все равно, пусть и не в голову, пусть в шею, видно там, где хитин тоньше, стрела угодила.

Бага практически пришпилило к стене, стрела вошла в рыхлый от времени бетон чуть не наполовину. А вот на следующую пару мутантов, оказавшихся дьявольски быстрыми, Дунай потратил целых четыре стрелы, сбив последнего с потолка чуть ли не в метре с небольшим от себя. Их товарища, юзом прошедшего по полу, встретил в клыки Пасюк, вгрызшись в единственное доступное место, там, где голова соединялась с шеей. Сам крысопес при этом рисковал погибнуть, когда баг ударил в него ногой-копьем. Но природа подарила тому многое, и скорость с реакцией в том числе. Зверь вывернулся, невероятно подпрыгнув на месте, оказавшись чуть ли не сидящим на спине бага. Рванул мордой в сторону, добивая противника. Выпустил наружу странно пахнущие желтоватые потеки, перемешанные со слизью из порванного горла странного подземного мутанта.

Последний из нападавших стражников с жирным шлепком упал на пол, еще дергаясь и не желая умирать. Дунай ударил ногой, проломив череп, не погнушавшись измарать сапог в светлых соплях содержимого. Выглянул дальше, не снимая стрелу с тетивы. Тетива дрожала, чуть слышно гудя под натяжением. Гед, смотревший на краткую схватку с невольным восхищением и страхом, вытаращился на видневшиеся из-под рукавов запястья пластуна. Сухожилия на них вздулись, проступили мышцы, которые сложно там и подозревать. Прикинув про себя силу, прячущуюся в этом парне, кажущемся рядом с дружинниками Кремля не таким и крупным, вздохнул про себя. Да уж, нелегко придется шайнам, захоти они на самом деле взять не сдающуюся крепость.

И невольно, сам того не хотя, почувствовал где-то в себе гордость и стыд. Гордость за этого вот здоровяка, отважно идущего вперед, несмотря на самоубийственность затеи и тяжесть выбранного пути. А стыд… потому как пластун, как ни меркуй себе чего другого, куда роднее ему, московскому воину и торговцу, чем неведомые пришлые кочевники. И он, Гед, ничем не помог в своей жизни таким как этот воин, странным и далеким людям, живущим за красно-бурыми стенами тысячелетней твердыни, выстоявшим в огне войны и не сдающимся перед новыми опасностями.

Дунай скользнул вперед, опасаясь спешащих к багам соплеменников. Вслушался, ожидая чуть заметного скрежета от острых лап по полу, стенам или потолку, почти не слышимого хруста пластин хитина, трущихся друг о друга. Но нет, пока вокруг стояла тишина, ничем и никем не нарушаемая. Он махнул маркитанту, подзывая его ближе и слегка пнул в бок Пасюка, увлеченно оттиравшего морду об относительно чистый, совсем чуть заляпанный внутренностями хозяина бок убитого бага.

«Пошли, потом ототрешься»,– Дунай мысленно позвал друга.

«Иду. Противно пахнет»,– Крысопес, показалось, вздохнул. Что верно, то верно, пластун замечал за ним чистоплотность, что ли? Мыться Пасюк любил, залезая в холодную проточную воду и разрешая Дунаю тереть скребком жесткую, не каждым ножом проколешь, шерсть. Да тот и сам, пусть и привычный к постоянным своим спутникам – грязи да поту,– при первой возможности лез мыться.