Кремль 2222. Восток

– Смеяться после… как это? После слова «лопата»?

Дунаю только и оставалось, что пожать плечами и двинуться вперед, приноравливаясь к темноте, снова окутавшей его со всех сторон. Да еще и запах этот, к которому никак не привыкнет нос. Уж чего только не нюхал, пока в пластунах, а гляди ж ты, второй раз за неделю пробирает до самых печенок. Не иначе как стареть начал, что еще скажешь? И в баню хочется.

Путь до нужного подъема вышел не очень долгим. За последние несколько дней пластун уже совсем привык к низкому потолку коридоров, освоился с постоянно нависающей тяжестью земли и стен. Ох и изрыта Москва-матушка, ничего не скажешь. Прямо муравейник какой-то, как говаривал про такие места старик Неждан.

Про муравьев Дунаю слышать доводилось от маркитантов. Те поговаривали, мол, дескать, в Медведково, там же где и жуки-медведи есть, водятся муравьи. Огроменные, с крысопса, насекомые, черные, что твоя смоль. Селятся в высоких пирамидах, собственными лапами сделанных из всего, что попадется. Мусор, остатки бетонных конструкций, земля поверху, остовы автомобилей, что до конца не прогнили. Страшные твари, к которым лучше не приближаться. Схарчат за раз, а что останется от человека, в муравейник и утащат на прокорм детишкам. Вот у тех, баяли маркитанты, все эти пирамиды сплошь изнутри издырявлены ходами да коридорами. Прямо как здесь да в тех местах, что Дунай и Пасюк за двое суток одолели.

Шли они вперед чуть ли не на слух, следуя за уверенно двигающейся Айгуль. Глаза к темноте привыкли быстро, временами пластун улавливал легкие зеленоватые отсветы на стенах, старых и темных. Не иначе как светился вездесущий мох, заползавший даже туда, где его никто и не ожидал увидеть. Под ногами постоянно шкворчало и лопалось, точь-в-точь как в подземельях руконогов и сектантов. Вот расплодилось в городе за сотни лет всякой ползучей гадости, ничего не скажешь. Куда ни сунься, так всюду заметишь панцири жуков и прочей ползучей братии. Им теперь раздолье: где хочешь, там и живи.

– Стой! – Рука Айгуль предостерегающе поднялась вверх.– Пришли. Дальше поднимаемся вверх и там уже не говорим вовсе. Выйдем в блоке, где содержат людей по камерам – нео там и прочих. Лишь бы обычных узников уже вывели, как и должны. Любаву твою, Дунай, если и отправят на юг, так последней.

– Состав же не до самого Казахстана покатит?

– Он покатит до Казанского вокзала, светлобородый. Там стоит настоящий поезд, спрятанный в депо.

– Так Форпост не один в Москве?

– Там перевалочная станция, Дунай. Сотня кешайнов, много гао и второй хайн. Принимают составы, отгружают на юг все, что собрали.

– Да как же поезда ваши доходят туда, Айгуль? – Дунай недоверчиво пожал плечами в темноте.– Неужто по всей дороге у вас стоят гарнизоны? Это же сколько народа надо? На угле-то так далеко ехать долго, нет?

– Смотря какой уголь, батыр.– Айгуль взялась руками за что-то, напоминающее лестницу, идущую сверху.– Для поездов используют особое вещество, добываемое в Полях Смерти. Там, на юге, Полей практически нет, не то что в Москве.

– Даже так? – Пластун хмыкнул.– И из-за этого вы тоже в Москву пришли… однако. А добывает-то это топливо кто, неужто гао ваши?

– И из-за вещества из Полей тоже, да.– Айгуль начала подниматься вверх по ступенькам, подтягиваясь и осторожно ставя ноги на ржавые прутья.– Добывают ваши нео, как раз по ним работа. Думать не надо, да и не мрут они так, как гао. Хотя да, мрут, и еще как.

«Вот такие вот дела… – подумалось Дунаю.– Даже нео шайны нашли куда деть. Ничего и никого не оставляют без дела».

Вверху, на последней, видно, ступеньке, Айгуль остановилась. На Дуная, одной рукой помогавшего себе подниматься, а второй державшего под мышкой Пасюка, посыпалась грязь. Кусок паутины, липкий и холодный, шлепнулся прямо на лицо. Пластун вздохнул, понимая, что до бани ему так же долго, как и до спокойного сна. Такая уж у него доля, ничего не поделаешь.

В густой черноте над ним неожиданно показалась светлая щель. Ширина ее незаметно, но явно увеличивалась. Видно, Айгуль добралась до выхода, сейчас осторожно поднимая люк. Девушка помедлила, скорее всего – осматриваясь. Чуть позже негромко скрипнуло, когда она выбралась наружу. Дунай немедленно последовал за ней, не забыв первым поднять Пасюка. Тут же в голове возник мыслеообраз, переданный умницей крысюком.

«Чисто, плохих хомо нет».

И пластун выскочил из тесной и душной кишки лаза. Огляделся, понимая, что они оказались глубоко внутри базы шайнов. Медлить не стоило, попасться на глаза кешайнам можно было запросто. Пластун вытянул лук, оценив длину и ширину коридора, в котором оказался. Шарниры мягко щелкнули, расправляя плечи оружия. Жаль, что стрел, как ни старался Дунай их собирать, становилось все меньше. Скоро руки должны уже добраться до того пука из десятка металлических прутков, засунутых за пояс сзади. В туле на бедре осталось всего пятнадцать вытянутых остроконечных смертей.