Кремль 2222. Запад

Но имелись здесь вещи и полюбопытнее. Там, куда смотрел Зигфрид, возвышалось странное сооружение из металлических прутьев и кусков арматуры с остатками осыпавшегося бетона. Это не было беспорядочное нагромождение железа — весь металл был изогнут, скручен, словно какой-то гигант пытался сплести из этих прутьев нелепый ржавый венок почти трехметрового диаметра.

— Кольцо… — глухо сказал Зигфрид и повернул голову к спутнику. — Знаешь, что это?

Семинарист недоуменно пожал плечами.

— Думаю, это алтарь, — сказал воин. — Видишь — следы старых подношений?

— Не нравятся мне эти следы, — заметил Книжник. — Уж больно на запекшуюся кровь похоже.

— Так ведь в наше время самая распространенная жертва — человеческая, — усмехнулся Зигфрид. — Или жизнь какого другого разумного существа. Нет ничего дешевле, чем жизнь человека. А богам приятно…

Книжнику стало не по себе. И даже не от разговоров на тему человеческих жертвоприношений. Он вдруг понял, что показалось странным в том знаке на двери.

Краска была свежей.

Сказать об этом спутнику он не успел. Двери со скрежетом закрылись — сразу обе. Синхронно с этим воин выхватил меч. Пожалуй, трухлявый металл дверных задвижек не устоял бы против закаленной стали клинка, и тем, кто решил шутить такие шутки с крутым на расправу вестом, вряд ли довелось бы посмеяться последними. Но тайные хозяева этих мест, видно, знали, что делают. Где-то над дверьми мощно загудело, в лицо ударило волной горячего воздуха. Это было знакомо: так работала система вентиляции и повышенного давления — с целью не пустить в убежище зараженную атмосферу. Но вот этот непонятный, острый запах, ударивший в голову, сразу вызвал тревогу…

— Газ! Они газ пустили! — сдавленно проговорил воин.

Оба попавших в ловушку молча смотрели друг на друга, понимая: говорить тут не о чем. Отчаянно пытаясь вспомнить старинную памятку поведения при газовой атаке, Книжник выпучился на товарища. Он старался не дышать, но, казалось, странный, щекочущий газ пробивается сквозь кожу в стремлении разъесть беззащитную плоть, сгноить жертву заживо.

— Револьверы! — в отчаянии выкрикнул парень. — Бронебойные пули!

Зигфрид вышел из оцепенения и уже положил ладони на рукоятки — но было слишком поздно. Мозг уже потерял контроль над телом, ноги подогнулись, и оба повались на пол. Бетона коснулись уже совершенно бессознательные тела.

Газ не убил их. Да и не собирались их убивать — неспроста ж здесь была устроена эта хитрая ловушка. Правда, очнувшись, Книжнику не сразу удалось осознать, что происходит со зрением и вестибулярным аппаратом — отчего темные, сутуловатые фигуры незнакомцев прилипли ногами к потолку, отчего сам потолок мерно покачивается из стороны в сторону и почему глаза налились кровью в готовности лопнуть от напряжения? Только повернув голову в сторону; он понял, что происходит, — по аналогичному невеселому положению спутника.

Зигфрид висел вверх ногами, обильно обмотанный грубой веревкой. В мотки веревки впивался острый железный крюк, от которого вверх уходила грубая черная цепь. Воин мерно покачивался из стороны в сторону и так же, как товарищ, не вполне понимал, что происходит.

Газом уже не пахло. Впрочем, разглядывавшие их незнакомцы все еще были в уродливых резиновых масках с круглыми стеклянными окулярами, какие семинаристу доводилось видеть разве что в запасниках кремлевского Арсенала. Увидев, что пленники очнулись, один из незнакомцев сделал знак остальным, промычав что-то, невразумительно и глухо, и все они, один за другим, постягивали противогазы.

Теперь в сводчатом зале бомбоубежища было довольно светло: вдоль стен и вокруг странного железного «алтаря» стояли свечи. «Откуда столько свечей?» — мелькнула в голове совершено неуместная мысль. Свечи и вправду были роскошью — никак не для такой вот бессмысленной иллюминации.

Несмотря на крайне неудобное положение и подступающую к горлу тошноту, Книжнику удалось разглядеть этих людей. Их было не меньше десятка, и все они были как-то похожи друг на друга. Парень не сразу сообразил — чем именно. Все-таки трудно соображать, будучи подвешенным за ноги к железной балке под потолком.

Все они были лысыми. Точно — все сверкали гладкими круглыми головами, торчащими из бесформенных оранжевых балахонов, судя по высокопрочным косым швам, сделанных из парашютной ткани.

Где он мог видеть такое? В какой-то старой книге были похожие люди — бритые наголо, бродившие беззаботными толпами и певшие какие-то однообразные песни. Похоже, это и были монахи — вроде кремлевских, только принадлежащие иной, незнакомой вере. Вот только ничего не было в памяти по поводу их обычая хватать людей и подвешивать за ноги, как диких зверей…

Первой мыслью было позвать на помощь Лого — даже несмотря на то, что громадному био не протиснуться в эти узкие коридоры и двери. Мысленные призывы и вопли ни к чему не привели — возможно, мешала толща земли и бетона.

Лого не слышал.