Кремль

Премьер устроил показательную порку чиновникам, которые палец о палец не ударили, чтобы спасти погибающий город. Особенно обидные и откровенно оскорбительные слова достались владельцам трех предприятий, которые не смогли договориться по коммерческим условиям и в конечном итоге остановили производство, выбросив людей на улицу.

— До конца дня выплатить все долги по заплате. В течение трех недель возобновить поставки сырья. Урегулировать разногласия, запустить работу предприятий. — Премьер чувствовал себя в родной стихии. Ему нравилось быть спасителем. Это намного интереснее, чем сидеть в кабинете и перебирать скучные бумаги. — Вы не подписали? Подписывайте! — Ручка полетела в сторону Лабинского.

Несчастный олигарх предпочитал помалкивать, стал похож на небритого зомби и всячески выказывал тяжелые моральные переживания. Не без опаски подойдя поближе, он сделал вид, что просмотрел невыгодный ему договор о поставках сырья, и старательно подписал каждую страницу.

— Ручку верните, — угрожающе посоветовал премьер.

Получив вечером зарплату за несколько месяцев, счастливые пикалевцы смели все продукты с полок магазинов. В окнах до утра горел свет, раздавались песни и перезвон стаканов. В Интернете разошлась веселая песенка, в которой премьер расправляется с олигархами и спасает гибнущий город.

Однако вредные оппозиционные писаки с присущей им язвительностью вечно недовольных язвенников и трезвенников утверждали, что история с Пикалево спланирована заранее, чтобы повысить рейтинг премьера. Летящую в Лабинского ручку назвали символом кризиса власти, которая может управлять только в ручном режиме.

К счастью, им никто не поверил.

Известный банкир поздравил Лабинского с выделением нового крупного кредита:

— Сочувствую. Нагрузка, конечно, жуткая, но оно того стоит.

* * *

Первый вице-премьер Шереметьев привык решать проблемы по мере их поступления. Однако в последнее время этот замечательный метод давал сбои. Он чувствовал себя как пожарный в горящем доме. Прогорел первый этаж, а уже с чердака посыпались искры. Воду зачем-то периодически перекрывают, ссылаясь на сезонную профилактику. Или дают только горячую, почти кипяток. Шипящий пар слепит газа, а из соседнего помещения доносится невнятный шум. Это спорят и дубасят друг друга соратники по цеху. Не могут договориться, как расценивать пожар — давать ему первую категорию или обойдется пока второй.

А чего спорить? Кризис не на год и даже не на два. Производство падает. Сложнее всего придется металлургам и машиностроительным заводам. Даже нефтегазовый сектор — «священная корова» или «курица, несущая золотые яйца» (называйте, кому как больше нравится) — столкнется с мощным спадом.

С чего начинать и чем заканчивать? «Вначале было слово». Кажется, удачно сформулировал семь приоритетов антикризисной политики. Премьеру понравилось, и он распорядился вынести эту программу на всеобщее обсуждение. Конечно, стоило бы довести число приоритетов до десяти. Тогда походило бы на десять заповедей.

«Но в заповедях запреты, а у нас установки к действию. Может, и хорошо, что они не совпадают», — беспечно заметил про себя Шереметьев.

Опять же, имеются нестыковки. Не все заповеди соблюдаются. С прелюбодеянием вроде стало получше — народу не до шалостей. Но крадут, воруют все подряд, как и прежде и даже больше. Чиновники стали наглее. Безжалостно поднимают суммы взяток: «А вы как думали? Кризис! Нам тоже нужно жить». Главное, что удалось избежать паники и остановить волну банкротств.

«Если продержимся еще хотя бы год, можно сказать, что катастрофы избежали. Пронесло».

А как расценивать в этом ключе проекты, которые предлагает Сазонов? Предприятия жалуются: без прямого указания вице-премьера госбанки не выдают крупные кредиты. Вообще-то поддержка промышленности за счет выделенных ассигнований — функция антикризисного штаба и лично премьера. При чем тут Сазонов?

Шереметьев без комплексов воспринимал соперничество в Кремле и в правительстве. Каждый чиновник стремится расширить зону своего влияния. Это нормально. Как в бизнесе, где борьба за долю на рынке еще острее. Однако стремление Сазонова взять под контроль целые отрасли вызывало у Шереметьева серьезные опасения. Получалось, что его отстраняют от решения тех вопросов, которые ему поручены. Горизонты сужались, и он не намерен это терпеть.

Шереметьев всегда был амбициозным. Тем не менее понимал, что прямые связи с крупнейшими предприятиями и компаниями, а теперь и с банками, реально в руках у Сазонова. Красивыми формулировками антикризисных приоритетов, искусным рисованием программ и графиков, тягучими и бесконечными совещаниями тут не обойдешься. Нужны идеи, способные кардинально изменить ситуацию.