Кремлевская пуля

– Астахов, как ты понял, отпадает, – сказал он тихо и стал смотреть в темноту за окном. – Он вызвал шлюху из эскорта. Ее на машине привезли к нему домой. Охранник поднимался с ней, потом спустился и уехал. Все как обычно. Астахов вышел с ней только утром, сам посадил девицу в машину, а потом отправился на работу. Я, честно говоря, рассчитывал на него.

На столе снова зазвенел телефон. Крячко демонстративно отвернулся, попивая горячий чай.

– Лев Иванович! – послышался голос Кулакова. – А Ревякин-то в больнице!..

– Что? Какого черта? Какая больница?

– Вообще-то, травматология. Сложный перелом голени. Его машина сбила на переходе возле офиса. Мы с Рязанцевым проверили и время поступления, и регистрацию в ГИБДД, и карточку в больнице. С лечащим врачом говорили. Можем рентгеновский снимок привезти. Самое интересное, что он нас винит в своем несчастье.

– Когда это случилось?

– Вчера утром. Он на работу приехал, машину припарковал напротив и пошел через дорогу. А тут блондинка за рулем. Он говорит, что мы его так расстроили своими допросами и подозрениями, что он не выспался, стал рассеянным, весь ушел в себя. Вот и попал под машину.

Гуров положил трубку, некоторое время сидел молча и глядел на Крячко, потом тоскливо заметил:

– А Букин все это время сидел в СИЗО. Стас, кто у нас по улицам ходит с армейским ножом и режет бомжей, а иногда и приличных людей?

– Где-то мы что-то пропустили, Лев Иванович. Не бывает так. Пока мы ждем опознания трупа, а опера прорабатывают связи, нам все равно не спать. Давай и мы пробежим все с самого начала. Слишком уж стройное у нас получилось здание. А где-то в нем обязательно есть неправильный кирпич.

– Давай, – согласился Гуров, подошел к дивану, уселся, удобно откинулся на спинку и заложил руки за голову. – Итак…

– Маша, привет! – Гуров замахал рукой, увидев жену, подошедшую к окну. – Ты еще не собралась?

Маша открыла окно, высунула голову, опершись локтями о подоконник, и крикнула:

– Нам собраться – только подпоясаться. Я же не была уверена, что ты приедешь меня сегодня забирать.

– Как? – трагично воскликнул Гуров. – Ты не была уверена в своем муже?.. – Он хотел добавить еще что-то в театральной манере, но тут из-за угла вышли две женщины и двинулись по парковой аллее.

Лев Иванович замолчал, развел руками и поспешил внутрь. Гуров страшно не выспался, но хорошо знал себя. Если увлечься каким-то делом, просто не расслабляться, то до вечера он вполне мог сохранять нормальную работоспособность. Глаза вот выдают, конечно, красные становятся от бессонных ночей.

Взбежав на административный этаж, Гуров пошел к кабинету главного врача. Иноземцев был у себя. Он со смаком, с большим удовольствием отчитывал кого-то.

«Обстоятельный человек!» – подумал Гуров, слушая за дверью, как Георгий Николаевич песочил какую-то женщину, явно в чем-то провинившуюся.

Сыщику было ее жалко. Судя по голосу, она чуть не плакала. Обрывки ее фраз подсказывали, что причины промашки были вполне объективными.

Гуров решительно толкнул дверь, кашлянул и громко попросил разрешения войти. Иноземцев вздохнул так, как это делает человек, которому не дали спокойно почитать любимую книжку или насладиться музыкальным произведением. Он погрозил женщине пальцем и отпустил ее. Бедняжка мгновенно исчезла.

– Кровожадный ты человек, Жорка, – упрекнул Гуров врача. – Женщина чуть не плачет, а ты тешишь свое административное самолюбие. Чурбак, черствый тип. Или женоненавистник.

– Подслушивал, да? Как не стыдно, а еще взрослый человек! – Иноземцев сделал укоризненное лицо и покачал головой. – Приехал, значит, забирать свою ненаглядную?

– Как видишь. – Гуров уселся напротив и стал серьезным. – Так что, ничего больше не прояснилось? Все в рамках твоего предыдущего заключения?

– Да, Левка. Все нормально, если учитывать, что твоей Маше уже не двадцать лет. Ей надо побольше отдыхать, раз в год ездить с мужем на курорт. А пока вы не собрались, вот тебе. – Иноземцев бросил через стол лист бумаги. – Это те лекарства, которые ей надо попить. В основном укрепляющие, стабилизирующие. Ничего сильного. Но курс провести стоит.

– Жора, спасибо тебе, – искренне сказал Гуров. – Ты медицинский бог. Ты представить себе не можешь, как я испугался, когда ей стало плохо в тот день.

– Ладно-ладно. – Иноземцев добродушно засмеялся. – Пошли, я провожу тебя до палаты и дам ценное указание сестре-хозяйке. Документы на выписку сейчас принесут в палату. А ты сам к нам не хочешь на недельку-другую?

– Что, так заметно? – спросил Гуров и усмехнулся.

– Глазоньки выдают, Лев Иванович. И лобик бледный, и кожные покровы вижу влажные. А давление сейчас, если его померить, будет низковато. Дай-ка пульсик.

– Перестань, – отмахнулся Гуров. – Я здоров как бык.

– Лишь бы не тот, который на арене перед тореадором. Жизнь, она знаешь как косит людей! Вон обернись. Видишь, мужчина бабушку на кресле-каталке завозит в коридор? Она легла сюда с сердечной недостаточностью, а теперь мы ее еле от инфаркта уберегли. Сын погиб, убили. Доконает ее такая беда.