Кремлевские войны

Следует упомянуть и крайне немногочисленные СМИ, написавшие о судьбе арестованного помощника вице-премьера. Причем одни писали о Егоре Алмазове как о талантливом комбинаторе и гении злодейства, а другие (одно-два) – как о жертве политических интриг начальства.

Однако, несмотря на разноголосицу всех этих публикаций, общее впечатление от них для высшего руководства страны (и особенно для Первого лица) было крайне негативным. Вот почему хозяин Кремля, вызвав к себе главу своей администрации, начал разговор не с готовящихся кадровых замен и не с графика визитов Первого лица на ближайший месяц, а именно с дозоровской публикации и вызванной ею бури.

Александр Салтанов, готовясь к беседе с Первым лицом, эту ситуацию предвидел и к ней подготовился. Он понимал, что обязан предложить Самому комплекс мер, которые, с одной стороны, продемонстрировали бы обществу готовность власти откликнуться на волну критики и исправить допущенные ляпы, а с другой – показали бы присущую власти твердость и непоколебимость. Составление такого списка мер заняло у главы президентской администрации немало времени, оно потребовало изобретательности и тонкого знания президентских симпатий и предпочтений. Однако в конце концов искомый перечень был составлен. И сейчас Салтанов был готов его изложить.

– Я бы предложил предпринять следующие шаги, – начал он. – Прежде всего, на мой взгляд, следует поставить точку в деле Николова. Это наиболее слабое наше место, которое более всего критикуют.

– И обоснованно критикуют, заметь! – подняло палец Первое лицо. – Обоснованная критика идет!

– Да, в основном критика тут справедливая, – согласился Салтанов. – Надо предпринять все меры для полного прекращения деятельности всех этих фирм и фирмочек, которые этот мошенник насоздавал. Поднять такую кампанию на государственных каналах, чтобы никому бы в голову больше не пришло отнести этому Николову хотя бы рубль. Далее, надо принять все меры, чтобы найти и арестовать мошенника. Это недопустимо, что наши органы не могут его найти.

– Совершенно верно, – поддержал хозяин кабинета. – Я скажу Точилину, чтобы он своих людей подключил. Они быстро найдут. И арестуют. А может быть, найдут и другое решение.

Точилин был главой ФСБ. В возможности этой организации Первое лицо, сам бывший чекист, верил безоговорочно.

– Кроме того, я считаю необходимым выяснить, почему мошенник до сих пор находится на свободе, – продолжил свою речь глава администрации. – Кто положил на полку почти законченное дело Николова? Кто препятствовал его активным поискам? У меня есть сведения, что инициатива таких действий исходила от самого министра внутренних дел Белозерского.

– Вот как? – подняло брови Первое лицо. – Значит, это министр его покрывал? Что ж…

Последовала пауза. Салтанов ждал. Интуиция подсказывала главе администрации, что Сам еще не закончил свою мысль, а потому продолжать говорить дальше не следует. Интуиция у главы президентской администрации была развита не хуже, чем у создателя финансовых пирамид Николая Николова.

И Салтанов угадал: Первое лицо вновь заговорило.

– Что ж, возможно, министра об этом попросил Алексей Константинович, – сказал хозяин кремлевского кабинета.

И вновь главе администрации пришлось включать на полную силу свою интуицию и быстро принимать решение. Надо было понять это последнее высказывание Самого, и понять правильно. Причем понять следовало не только содержание слов хозяина кабинета, но и тон, которым эти слова были сказаны. Например, тот факт, что вице-премьера назвали не по фамилии, а по имени-отчеству. У Салтанова были приготовлены предложения и по министру Белозерскому, и по вице-премьеру Тарасову. Надо ли было высказывать эти предложения в том виде, в котором они были заранее приготовлены, или следовало внести корректировку?

Салтанов подумал и решил, что оба предложения – и по Белозерскому, и по Тарасову – следует смягчить.

– Уверен, что вы правы, – сказал глава администрации. – Наверняка Белозерского об этом попросил Тарасов. И у Алексея Константиновича на это, конечно, имелись свои соображения. Может быть, вполне резонные. Тем не менее министр, прежде чем принимать такое ответственное решение, должен был посоветоваться. Или со мной, или с вами. Однако он этого не сделал. Я считаю это серьезным проступком с его стороны. Мне представляется, что следует указать Николаю Демьяновичу на это упущение. Я могу взять это на себя.

– Да, это верно, – согласился Сам. – Он должен был посоветоваться. А то все это на какую-то отсебятину похоже. На кружковщину, как у Игоря.