Кремлевские войны

Заместитель ответил не сразу. Он откашлялся, от чего его полное лицо покраснело, перебрал еще раз листки в своей папке, словно желая найти там дело Николова. Однако это было чисто рефлекторное движение – Чубушный отлично знал, что такого дела в его папке нет. Знал он также, что вопрос этот задан не случайно, как не был случайным и этот внезапный вызов в кабинет министра. Он еще тогда, лишь услышав голос секретаря Белозерского, заподозрил неладное. И вот теперь надо было что-то отвечать.

– Николова активно ищут, Николай Демьянович, – ответил заместитель министра. – К розыску подключены лучшие оперативники, создана специальная группа. В настоящее время мы установили, что в последние месяцы он скрывался у своей сожительницы в Белгороде. Но неделю назад неожиданно выехал оттуда в неизвестном направлении. Сейчас мы проверяем всех его прежних помощников – наверняка он остановился у кого-то из них…

– Значит, ищете… – произнес Белозерский. Встав из-за стола, он начал прохаживаться по кабинету. Минута прошла в молчании. Затем министр снова заговорил.

– А скажи, Семен Семенович, – сказал он, – кто тебе отдал приказ организовать розыск Николова и бросить на это дело лучших оперативников? И кто вообще распорядился объявить этого Николова в розыск?

Это был плохой вопрос, очень плохой. Однако на него надо было как-то отвечать. Чубушный еще раз откашлялся, глубоко вздохнул и сказал:

– Никто не приказывал, товарищ генерал. Я сам отдал такое распоряжение.

– Отчего же? – спросил Белозерский. – Создание специальной оперативной группы – вопрос важный, у нас такие вопросы всегда решаются с моим участием – разве не так?

– Да, так, товарищ генерал, – отвечал Чубушный, упорно глядя в свою папку. – Однако ввиду важности… ввиду срочности дела я отдал такое распоряжение. Ведь мошенник гуляет на свободе, товарищ генерал!

– Мошенник на свободе… – задумчиво повторил Белозерский слова своего заместителя. – А разве я не говорил тебе, Семен Семеныч, чтобы ты приостановил дело Николова? Что сейчас преждевременно издавать приказ о его розыске?

– Да, товарищ генерал, говорили, – ответил Чубушный.

Министр подождал, не добавит ли его заместитель еще чего-то – каких-то слов объяснения, оправдания, – но тот молчал.

– Почему же ты нарушил мое прямое указание? – спросил тогда генерал, остановившись прямо напротив Чубушного и глядя на него в упор. И тот оторвал наконец свои глаза от папки и, смело взглянув в лицо начальника, ответил:

– Потому что этого требовал мой служебный долг! Присяга требовала! Потому что преступление этого Николова было совершенно очевидным! Потому что мошенник должен сидеть в тюрьме!

– Золотые слова! – воскликнул министр, всплеснув руками. – Прямо хоть в рамку вставляй и на стенку вешай! И почему я диктофон не включил – такие замечательные слова для потомков сохранить? Хорошо сказано, хорошо… Только вот скажи мне, Семен Семеныч…

Тут Белозерский оперся о стол, наклонившись прямо к лицу своего заместителя.

– Скажи мне, дорогой друг, – повторил он, – почему это ты никогда раньше таким принципиальным не был? Почему только сейчас проснулся? Вот когда я тебе давал указание открыть дело против этого сетевика, Чечуйкина, хотя оснований для этого не было, ты ведь не возражал? И когда велел прекратить дело против того заместителя губернатора из Кировской области – ты тоже ничего не сказал. Откуда же сейчас такая стойкость?

Белозерский сделал паузу, но его собеседник ничего не ответил.

– А не потому ли ты, дорогой друг Семен Семеныч, стал таким принципиальным, – продолжил министр, – что тебе это настойчиво рекомендовали в одном кружке? И для тебя указания из этого кружка важнее, чем прямые приказы начальства?

На этот вопрос Чубушный наконец отозвался.

– Да, Игорь Юрьевич тоже считал, что дело против мошенника прекращать нельзя, – заявил он. – И генерал Шаповалов, заслуженный чекист, того же мнения. Но это в данном случае не самое главное. Я бы и без их поддержки принял то же самое решение. Потому что мы должны служить закону, а не интересам какой-то группы. Хотя бы и очень влиятельной. И упрекнуть мне себя не в чем. Никаких нарушений я не совершил.

И он продолжал все так же твердо смотреть в глаза своему начальнику. Однако этот твердый взгляд и резкий тон заместителя нисколько не смутили министра. Он широко улыбнулся, словно услышал удачную шутку, и, вернувшись на свое место, раскрыл одну из лежавших перед ним папок.

– Еще одни золотые слова, – заметил он. – Словно сериал какой смотрю, честное слово! Честный подчиненный не уступает своему продажному начальнику. Только всегда ли ты был таким честным? А, Семен? Ты ничего такого не припоминаешь?

– Я не знаю, о чем вы говорите, – с достоинством отвечал Чубушный.

– Наверно, память подвела, – сокрушенно покачал головой Белозерский. – Ну ничего, я тебе помогу ее освежить. Ты случайно не помнишь, куда у нас делись деньги, выделенные на видеокамеры? Это ведь были полтора миллиарда только для Москвы! А еще были средства для регионов… И сколько камер мы на эти деньги установили? И где можно посмотреть, как они работают?