Кремлевские войны

Нет, такого исхода дела Александр Салтанов допустить не мог. Это будет несправедливо. Каждый должен получить свое, и Тарасов – больше всех. Тут нужно было придумать какой-то нестандартный ход, после которого Первое лицо должно было изменить свое отношение к вице-премьеру. Ход, который нельзя оставить без последствий. Тут следовало подумать. И глава кремлевской администрации задумался.

*

Министр внутренних дел Николай Демьянович Белозерский вернулся из администрации Президента чернее тучи. Кто-то из подчиненных, встретив генерала на лестнице, обратился к нему с вопросом, требующим срочного решения – но тот ничего не ответил. Прошел в свой кабинет, велел секретарю никого не пускать, отключил все телефоны (включая красный) и принялся ходить из угла в угол.

Давно он не испытывал такого унижения! Причем нельзя сказать, что вызвавший его для беседы глава администрации Президента Александр Салтанов был очень груб, что он оскорблял министра. Нет, этого не было. Было другое: глава президентской администрации все время давал ему понять, что считает Николая Демьяновича ничтожеством, тупицей, человеком, не способным видеть дальше собственного носа и осознать последствия своих действий. Совал ему под нос статьи, в которых описывалось, как министр внутренних дел изо всех сил покрывал мошенника Николова, тормозил следствие, специально плохо организовал розыск преступника, чтобы тот и дальше мог обманывать людей. И все это (говорилось в тех статьях) генерал делал, выполняя приказы вице-премьера Тарасова.

«Скажите, Николай Демьянович, в какой момент вы приняли новую присягу? – спрашивал его Салтанов. – Присягу на верность лично Алексею Константиновичу? Что значит, вы не давали такой присяги? А почему же вы с таким рвением кинулись выполнять распоряжения вице-премьера, который не является вашим непосредственным руководителем? И скажите, чьи распоряжения вы будете выполнять в следующий раз, когда вы дадите кому-нибудь себя уговорить?»

Весь этот неторопливый унизительный разбор был настолько мучителен, министр чувствовал себя настолько отвратительно, что его несколько раз подмывало заявить: «Да подите вы все пропадом! Да, я совершил ошибку и готов за нее отвечать! Я ухожу в отставку!» Да, он хотел так заявить – но не заявил. Потому что чувствовал, что собеседник ждет от него именно такого решения. Подталкивает его к такому поступку, зная вспыльчивость и крутой нрав министра внутренних дел. А Николай Демьянович не хотел предоставить своему собеседнику такого удовольствия. В ходе беседы, как он ни был возмущен и разгневан, генерал Белозерский все же смог осознать, что глава государства, то Первое лицо, которому он в первую очередь подчинялся, не принял решения о его отставке. А раз так, он не должен поддаваться на все эти оскорбительные высказывания Салтанова.

Кроме того, уйти сейчас в отставку значило бы оставить безнаказанными тех крыс в его собственном ведомстве, которые у него под носом вели свою игру, преследуя цели, прямо противоположные тем, которые ставил перед ними министр. Нет, предатели не должны были уйти от наказания! Вот почему Николай Белозерский, сцепив зубы, терпел издевки главы президентской администрации и все ждал, когда их беседа закончится.

Теперь, когда худшее осталось позади, можно было подумать и о собственных мерах. О том, что он сделает с этими кротами. Их имена и роль в случившемся теперь были ему известны благодаря все тем же публикациям в прессе – даже специальное расследование не надо было проводить.

Закончив ходить по кабинету, генерал Белозерский снова включил связь, позвонил секретарю и приказал отыскать заместителя министра Семена Чубушного и предупредить, что спустя час он должен быть в кабинете министра. А сейчас распорядился вызвать к нему следователя Олега Ермолаева.

Ермолаев прибыл не сразу – он работал не в здании министерства. Когда он вошел в кабинет, министр предложил следователю сесть, а затем спросил:

– Это ты вел дело Николова?

– Да, я вел, – отвечал следователь.

– И насколько оно сейчас готово к передаче в суд? – спросил Белозерский.

– Практически полностью готово, – сказал Ермолаев. – Хотя, конечно, с того времени, когда я проводил последние следственные действия, кое-что изменилось. Этот Николов остановил выплаты по организации «ННН», зато создал новую, которую назвал «НННН». Эти события необходимо отразить в деле, прежде чем его можно будет представить. Но ведь, насколько мне известно…

– Потом спрашивать будешь, пока дай я спрошу, – прервал его Белозерский. – Так если у тебя месяц назад все было готово…

– Прошу прощения – не месяц, а двадцать дней, – поправил Ермолаев.

– Хорошо, пусть будет точно двадцать дней. Если все было готово, почему дело до сих пор не передано в суд?

– Ну… я думал, вы в курсе… – растерянно произнес следователь. – Я полагал, это все от вас идет…

– Что именно от меня идет? – удивленно поднял брови министр.

– Ну, запрет… приказ прекратить дело, не объявлять Николова в розыск… – не слишком уверенно произнес следователь.