Кремлевский джентльмен и Одноклассники

Действительно, накануне в «Ютубе» оказалось приблизительно сто восемьдесят разного качества роликов на тему «Сережа Вихорь героически бежит с поясом шахида, и героически орет «Лежать, ур – роды!». А ночью позвонил Отец. Он сказал, что такое надо отметить. Что применительно к занятости и общественному положению Отца следовало понимать, как возможность награждения вторым по счету правительственным орденом.

Короче, Вихорь притащился в аэропорт, как привык налегке, с сумкой, где лежали сканворд, авторучка, и парочка теннисных мячиков. Потому что ни одному смертному еще не запретили пронос в самолет теннисных мячиков, а в руках профессионала и это – страшное оружие. Но уже на парковке его встретили какие‑то до приторности вежливые молодые шакалы в небесно – голубых галстуках. Один все время порывался помочь подполковнику ГРУ тащить его сканворды, другой, видимо старшой, все время бормотал что‑то сам себе, поправляя прицепленную на ухо гарнитуру, мигающую синей лампочкой.

– Вас ждут…

На третьем ярусе все было в ротанге. И Принц уже был здесь, и тоже сидел в ротанге с тем неловким видом, который всегда бывает у провожающих. Тамара примостилась рядом, но на Принца не глядела. Она успела посмотреть новости и по ТиВи и в Ютубе, и ей очень не понравилось хоровое чтение стихов в мегафоны.

Безвкусно и пошло, и вообще ей этот автор не близок. Когда же выяснилось, что Принц еще вдобавок на Север и не летит, отвернулась окончательно. Ведь она, Тамара, уже включила это увлекательное приключение в свою многотрудную жизнь на ближайшую неделю. Она могла бы не лететь, никто бы слова не сказал, но – они‑то Тамару знают – не откажется теперь из принципа.

– Сережа, я спрашиваю, это у него ром в фужере?

– Отсюда не слышно, – сказал Вихорь, принюхавшись: – а спрашивать у моряка про ром невежливо.

– А меня ты ромом угостишь?

– Здесь вип – зал, здесь бесплатно, – сказал Вихорь, вглядываясь в попутчиков и соратников на ближайшую неделю.

Самым близким и родным казался Василь Аксеныч. Но он как раз отошел куда‑то за сигаретами отечественного производства, к которым привык с послевоенного детства, и которых здесь, в вип – зоне, как на грех не подавали.

Называть близким и родным Валерку не хотелось. После вчерашнего неспокойного дня на его лице явственно читалось, что пошел он, этот НПС-6, к чертовой бабушке. И хотя Тамара чмокнула седьмую воду на киселе в щеку и произнесла – «с назначением тебя, братик», Бондарь все равно сидел и злобно игрался телефоном.

Наиболее живым казался Оюшминальд Федорович Бутов, единственный во всей их кодле, кто до сих пор провел за полярным кругом больше одного отпуска. А именно пять годичных зимовок. Сначала рядовой метеоролог, а в конечном итоге лауреат, депутат, начальник зимовки и проч. и проч. Лотта Карловна кого попало Отцу не посоветует.

– Все это бессмысленно, – сказал полярник, поглаживая бороду с проседью: – освоение, внедрение… мы планету гробим и не думаем. Мы потепление остановить не можем. Мы зарастание воды хлореллой остановить не в состоянии, потому что идет потепление, и хлорелле от этого хорошо. Видали погоду… Да ладно, что нелетная… Вы видели, что в Москве творится? Вы думаете, потепление, это клубника круглый год и попугаи вместо воробьев?

– Нет, не думаю, – осторожно возразил Вихорь, наливая себе минералочки.

– Эта тундра растает через десять лет, а то и раньше. И все ваши наукограды уйдут в болото, а вышки нефтяные рухнут. Подвижка песка на дне, и они падают. А придется там жить, придется, потому что средняя полоса будет стоять сухая, и тут будут пыльные бури и пожары от каждой спички. Помянете мое слово, молодой человек.

По наведенным справкам Оюшминальд Федорович был похож на Василь Аксеныча тем, что всем предметам разговора на свете предпочитал один – про глобальное потепление. Отличие заключается в том, что Василь Аксеныч только приблизительно представлял, как выглядит его любимая нефть, а Бутов на потеплении собаку съел. Его и утвердили, чтобы он не съел вместе с собакой и сам проект. Чтобы не мешал.

– Вот мы будем в Окладинске, я вам тамошний электродный завод покажу. По документам он электродный, весь город знает, что – тс! – продукция номерная. Тяжелая вода в том числе. Так вот у него одного выхлоп в атмосферу, как у небольшого города… А стоки? Почему‑то никто не говорит о стоках. А вы спрашиваете, почему Россия не подписала Лондонский протокол?

– Даже не заикался, – заверил Вихорь.

– Вы, простите, Ленечку не видели? – спросила Тамара. Она уже не только налила себе ромчику с колой, но и выпила. Ведь непруха, ведь вот она, Тамара, едет, а как раз любимый‑то остался здесь, в Питере. Будто бы вести какое‑то расследование. А на самом деле подбивать клинья к бывшей однокласснице, рыжей дуре с мужем и детьми.