Кремлевский джентльмен и Одноклассники

– Не перебивай. Пропала на третий день пути. По дороге поступило не одно, а два сообщения. Первое, о пропаже человека. Вот здесь…

Я быстренько схватил циркуль и измерил расстояние от порта до креста на зеленой линии. Оно отличалось почти в полтора раза.

– Скорость выше, – пояснил Принц, как будто только того и ждал: – как идет танкер, и как идет шхуна. Короче говоря, человек исчез первой ночью, но потом нашелся. Лежащий в трюме с разбитой головой. Об этом по радио капитан решил не сообщать. Отношения в команде были не лучшими, поэтому он приказал двум матросам не распространяться о находке. Труп отнесли в лазарет, чтобы начать расследование по приходе в порт, до которого оставалась пара дней пути. Но дошли они только досюда.

Второй зеленый крестик был недалеко от рассыпавшихся по карте, как горох, островов. Дальше линия не вела.

– Сигнал бедствия?

– Да, но не простой СОС. Радист успел передать, что на судне бунт. Моряки обнаружили погибшего и ворвались в кают – компанию. Началась стрельба. Потом пропала связь.

– А моторки, следующие за кораблем?

– Моторки, это особая песня. Их замечали неоднократно, например, с лихтера «Кондор», или сухогруза «Циемс-2».

– По понятным причинам нам ближе сухогруз, – признался я: – что приключилось с сухогрузом?

– «Циемс-2», флаг Никарагуа. Вышел якобы с грузом нафтана и спирта в бочках. В первые два дня пути команда неоднократно наблюдала на горизонте моторные катера с вооруженными людьми, которые к борту однако ближе трех миль не подходили. В начале вторых суток с корабля бесследно пропал человек. Точнее – жена старшего помощника, которую он поселил в своей каюте. Волнения не было, полный штиль, судно шло под дизелями при хорошей видимости. Вахтенные и рулевой ничего не смогли рассказать…

Циновки снова зашуршали. Шаги решительные, но неравномерные. Я представил, как в ночной темноте, держась за мокрый от брызг леер, бродит эффектная женщина со стаканом морса в руке, и мне стало полегче.

– Открой пожалуйста! – велела Тамара тем голосом, которым вероятно требует от Ленечки принять при простуде Колдрекс или Упсу, «вкусный, шипучий, как лимонад прямо, м – м, ну что ты не понимаешь, паразит, что ради твоего же здоровья?». – Я знаю, что ты меня слышишь, Принц. Я знаю, что ты не спишь. Ну открой пожалуйста, выпей и все, и я спать пойду. Или я не засну сегодня вообще, ты этого хочешь?

Принц молча пролистал несколько интернет – страниц на экране, и я увидел фотографию, сделанную с мостика. Большую часть ее занимал кусок спасательного круга с буквами ZIEMS-2, но виднелась и палуба. Я не сразу понял, вокруг чего стоят несколько моряков и старик с трубкой в зубах. Потом разобрал. На палубе устроили брезентовый бассейн, в таких купают по традиции моряков – салаг, впервые в жизни пересекающих экватор. И вот в этом бассейне лежало обнаженное женское тело. На жене старшего помощника сухогруза «Циемс» не осталось одежды, только украшения – ожерелье и браслет.

– Порнуху небось в интернете ищешь! – злобно сказала Тамара и ушла.

– Надо ее увести в каюту, – сказал Принц, серьезно посмотрев на меня.

Не то, чтоб я пришел в восторг:

– Я? Почему я, Принц? Она не ко мне в дверь ломится, а к тебе. Она мне скажет, что я ее не понимаю. Что я – лишний и напрасно суюсь в отношения людей, которые воображаю, что имею право решать…

– Надо. Будет. Увести ее в каюту, – повторил Принц голосом, от которого у меня мурашки по коже пробежали: – если замерить каждую из этих линий до первого креста, а потом разделить на примерную скорость судна, получается… – он ткнул в угол экрана, где мигали цифры: – четырнадцать часов пути. Мы отчалили десять часов назад. А вернешься, я тебе еще кое‑что покажу. Отвертка есть?

Я отдал ему швейцарский нож с кусачками и плоскогубцами, но спросить ничего не успел, потому что на этот раз Тамара вернулась куда быстрее, и я увидел, как ее симпатичная ладошка расплющилась о дверной иллюминатор, звякнув платиновым колечком по толстому стеклу.

– А я тебе подарок принесла! – сказала Тамара очень веселым, даже каким‑то бесшабашным тоном: – ты же англичанин? Т – ты – англичанин! Так вот, англичанин, тебе английский теплый свитер…

Волна с шумом разбилась о фальшборт, и на секунду все за иллюминатором стало белым… а потом мокрым. Ладошка пошлепала по стеклу, и сползла вниз.

– Ну Принц! – заныла Тамара: – Ну мне уже самой немножко плохо…

Кажется, подумал я, наша Тома выпила. И я, кажется, догадываюсь, с кем.

* * *

Очень тут крутые и узкие трапы. Я, пока доволок Тому до ее каюты, оббил ноги о ступени, а плечи об огнетушители, удивительно, как я еще их не посшибал.

– Я пить очень хочу, Сережа, – сказала Тамара, когда я со всей возможной осторожностью отделил свои руки от ее талии и вежливо улыбнулся, в смысле «спокойной ночи».