Кремлевский эндшпиль. Ликвидация Иблиса

Руслан не любил фитнес, хотя ходил заниматься на тренажерах. Ему претила обтягивающая «пидерская» одежда мужчин, словно бабы трепавшихся о диетах и личных тренерах. Женщины в зале – другое дело. Костюмчики: ай-ай! И пахнут не парфюмерией, а как положено самкам. Взять хотя бы вон ту, что жопу накачала супер, африканскую! Никакой косметики, а какая кожа! «Но, сука, не смотрит на меня. Видишь ли, кавказцы не в её вкусе. Как будто пробовала их на вкус, овца тупая!» – раздражение заставило резко громыхнуть пачкой блинов, мерно поднимавшейся и опускавшейся на тросе, и мысли переключились на совсем иную тему.

«Стукачок» из ФСБ поведал, что на совещании по аварии в Селитрограде Президент пообещал убрать Красько с «Росселитры», если дела в компании не улучшатся. Магомед обрадовался и велел вновь надавить на несговорчивого компаньона. А как? Шахту взорвать? Пока угрозы были чисто психологическими: дом сжечь, сторожа грохнуть, сестру напугать. Михаил не поддался и заметку в журнале Elle не опубликовал. Только его безопасник без толку носился, как подорванный, в поисках преступников и шантажистов. «Пора действовать, а то Мага может снять заказ и тогда денежки тю-тю».

Правда, на днях Вика бухтела про поездку семьи в Италию: «На озере Комо мы себя чувствуем спокойно, там бандитов нет, можно не ходить в окружении автоматчиков». Надо ей позвонить, пригласить на перепихон и вытянуть подробности. Бросил станок, решив потратить лишние калории на секс, совместив приятное с полезным. «Чего не сделаешь ради работы, – хохотнул в голос и, двигаясь в раздевалку, толкнул плечом одного из «голубых». – Что встал поперек дороги, чудило!»

Современный термин идеально подходил качку в своем изначальном значении. «Мудо» на старорусском означало «яйца» у мужской особи, а у мощного парня в обтягивающем трико они были крупные, бицепсы – тоже. Тот решил ими помериться, зайдя за дагестанцем в раздевалку. Увы, сравнить размер testiculus не получилось, поскольку Руслан сразу вытащил ствол и ксиву ФСБ. Молодой банкир резко отвял, зато позже переговорил с администраторшей и звякнул соученику, трудоустроившемуся как раз в Федеральную службу безопасности. Ему и поведал сомнения и обиды, касающиеся некого Руслана Эльдаровича Гафурова – обладателя удостоверения с таким-то номером. Чуть позже приятель сообщил, что, по учетам управления кадров, такой имярек и номер вообще не существуют. Никаких мер ведомство не предприняло, но в соответствие с инструкцией был зарегистрировав запрос по ФИО.

В дверь постучали. Не по-хозяйски, но и не как гость. Затем дверь отворилась, и предсказуемо появился Кокрейн. На первом этапе его лошадиное лицо пролезло в щель, на втором – худощавое тело английского джентльмена с коротковатыми ногами в дорогих туфлях Barker. «Совсем не изменился с предыдущей встречи, – оценил Матвей, – только волосы изрядно поредели и ногти хуже маникюрит. Наверное, последнее – моя заслуга».

– Comrade Grieg, – наигранная теплота в голосе пылала стандартной британской неискренностью, а не попыткой охмурить многоопытного шпиона, – какое удовольствие вновь встретиться с вами.

– Особенно, если учесть, что я смертельно болен, – саркастически парировал растрепанный Алехин, неуверенно вставая с кровати, в которой умышленно провел целый вечер в ожидании засланца «заокеанских партнеров».

Русский сделал шаг навстречу, выбирая наилучший ракурс для скрытой видеокамеры, которая, как было очевидно из поведения «Четырехпалого» во время визита, находилась над левым углом панорамного окна палаты. Протянул правую руку Джереми, тот инстинктивно подал свою. Рукопожатие пациента оказалось судорожно цепким, а его левый кулак, описав короткую дугу, скорее больно, чем сильно ударил пришельца в ухо. В College Eton его выпускник занимался боксом, но то было давно, и без боевой правой невозможно боксировать с русским левшой, который выше на полголовы. Сочтя, что бить больного – не fairplay, Кокрейн смирился с быстро распухающей красной ушной раковиной. От того ненависть только усилилась, как и надеялся его противник.

– Старик, ты мне остался должен два миллиона североамериканских долларов с прошлого раза. Когда отдашь?

– Та история с Сирией давно закрыта. Забудьте о деньгах.

– Обокрал меня, а предлагаешь забыть. Ты хоть знаешь, сколько стоит тут лечиться? Не знаю, умру от рака или от голода. Сволочь ты, как и все твои, да и мои коллеги. Когда-то я многим был нужен, нынче – никому. Правительство отказалось оплачивать мое лечение. Представляешь, даже в военный госпиталь меня не положили.

– Как же так, мистер Алехин? После того, что вы сделали для России! У нас такого не случается, корона помнит национальных героев. Может быть, вы тогда в Тартусе провинились?

– Провинился?! – русский задохнулся от гнева и разразился потоком национального мата. – Из Тартуса вывез хранившееся золото КПСС, точнее алмазы. На миллиарды! Ты, наверняка, видел по ТВ или в интернете кадры их «случайной находки». А они про меня и слышать не хотят.

– Они кто?