Кремлевский опекун

– Более того. Защита располагает сведениями, что по некоторым причинам род ваших тамошних занятий конспирировался под грифом «Секретно». Но вы же понимаете, Владимир Андреевич, что лично для вас это счастье. Манна небесная! – Бахтин картинно вознес руки к небу. – Иначе за эти занятия уже тогда можно было схватить срок.

– Я выполнял приказы руководства, – ощетинился Добровольский. С его лица уже слетела маска бесшабашности и решительности.

– Можете предъявить суду эти приказы?

– Вы прекрасно знаете, что нет, – отпарировал отставной офицер. – Это была секретная миссия, и я не намерен ее обсуждать. Здесь не место и не время.

– Но вы хотя бы сознаете, что, выполняя те приказы, не только нарушали закон, но и поступали безнравственно?

Добровольский предпочел промолчать.

– Ваша честь, возможно, свидетель прав, – видя, что тот не реагирует, изрёк Бахтин, – сейчас не место и не время. Но я прошу занести в протокол мое заявление, что прошлое свидетеля далеко не безупречно, как месяц назад здесь представлял суду товарищ прокурор, а совсем наоборот – безнравственно и постыдно. Следовательно, у попечительских органов не было никаких моральных оснований доверять господину Добровольскому опеку сразу над двумя малолетними детьми. Кроме как в одном-единственном случае: их заставили, обязали, приказали, если хотите.

– Кто? – не выдержала Зуева.

– Лично я пока не знаю. Может, это знает представитель обвинения? Виталий Титович? – Бахтин повернулся в сторону Гришайло.

– Что я? Обвинение руководствуется исключительно материалами суда.

– Вот видите, ваша честь. Обвинитель тоже ждет, когда мое заявление окажется зафиксированным в протоколах суда.

– Если свидетель не будет его оспаривать, – нерешительно сказала Зуева.

– Не будет, – в отличие от нее решительно отчеканил Бахтин, при этом прямо взглянув в глаза Добровольскому.

Уже который раз за этот нескончаемый день вконец растревоженные чувства Владимира Андреевича уносили его в далекое теперь уже прошлое. То самое, которое адвокат, ни на секунду не задумываясь, назвал постыдным.

Глава 19 Сделка

Войдя в казенно унылую по своему убранству тираспольскую квартиру, Добровольский почувствовал – что-то в ней не так. В коридоре, куда не доставал ночной уличный свет, было темно и сыро, как бывает только в давно нежилых помещениях. Володя прошел в гостиную и начал шарить по стене в поисках выключателя. Надо было, конечно, запомнить еще утром, когда только вселялся, где расположен этот чертов выключатель. Не запомнил. Просто было не до этого. Сначала дурацкое похмелье, а потом Аглая, совершенно выбившая его из привычной колеи.

Наконец пальцы нащупали рычажок. Гостиная сразу же заполнилась светом от большой старинной люстры. Стоя лицом к стене, Добровольский каким-то шестым чувством уловил, что в комнате кроме него находится еще кто-то, резко обернулся и... увидел наставленное на него вороненое дуло армейского «макарова».

Быть у кого-то на мушке, сознавая, что можно в любую секунду получить кусок свинца в лоб, состояние, прямо скажем, малоприятное. Отвратительное состояние, и простому смертному остается лишь уповать на волю Господа и молиться за грешную душу свою.

Худощавый незнакомец со слегка перекошенным ртом сидел, глубоко вжавшись в старое потрепанное кресло. Незваный гость полностью владел инициативой, но был сильно напряжен. И не зря. В свое время курсанта Добровольского терпеливо и долго обучали тому, как действовать, если кто-то врасплох наставит пистолет. Специальный комплекс включал кучу физических и психологических приемов, упражнений и был рассчитан на выживание в критической обстановке. Их отрабатывали до десятого пота и давали передохнуть только тогда, когда убеждались, что выбор адекватных решений доведен у курсантов до полного автоматизма.

Правда, в реальной жизни Добровольскому еще не приходилось оказываться в столь нештатной ситуации. Главное, не паниковать, но и не перегнуть палку! Покажешь, что совсем не растерялся, противник тут же заподозрит неладное и будет держаться настороже. А это далеко не лучший выход из положения.

Гость сидел не двигаясь. Он был в камуфляжной форме без знаков различия и строил из себя крутого парня, старательно изображая на лице уверенность. Однако маленькие крысиные глазки выдавали глубоко запрятанное волнение. От напряжения на руке, судорожно стискивавшей пистолет, вздулись сосуды.

«Явно не профессионал, – решил Володя. – Пусть сначала заговорит. Ему очень хочется говорить, чтобы утвердить свое превосходство и перебороть волнение». Он продолжал тупо смотреть на вытянутую руку с пистолетом, незаметно фиксируя для себя характерные детали. Обычный офицерский «макаров», совсем новенький, будто только что со склада, не исключено – даже не пристрелянный. Глушитель отсутствует... Так, так. Вот это уже о многом говорит! Палить в центре города, находящегося на полувоенном положении, напичканного армейскими патрулями, просто безумие. У тех, кто послал этого психа, наверняка иная цель.