Кремлевский опекун

– Давай совсем откровенно, как на духу. Предположим, каким-то чудом тебе удалось выйти из игры. Что это даст? В скором времени, как и многие наши доблестные военнослужащие, ты окажешься перед самым незатейливым выбором: заделаться нищим в камуфляже и сидеть с протянутой рукой где-нибудь в подземном переходе или же спиться. А потом тайком выносить из дома ценные вещи, которых у тебя, подозреваю, не так уж много. Неужели ты, доблестный офицер, согласишься на такую унизительную жизнь?

– Значит, нет выбора... Когда приступим? – вдруг неожиданно резко спросил Добровольский.

Признаться, Пряхин не ожидал, что так легко его уговорит.

– Завтра ты получишь необходимые полномочия от своего непосредственного начальства. Не стоит с ними откровенничать, скорее всего, они сами не в курсе и только добросовестно выполняют указания. Послезавтра я официально вернусь из командировки, и мы обговорим детали. Не мучай себя, Добровольский, ты не прогадаешь! Что-что, а еще одна звездочка на погоны тебе как посреднику уже гарантирована. – Гриша довольно хлопнул майора по плечу.

После того как он ушел, Володя прилег и долго ворочался на неудобном диване. Заснуть не удавалось. Взглянув на часы, он увидел, что еще не очень поздно. Оказывается, они проговорили с Пряхиным не больше часа, а кажется, что прошла вечность.

Глава 20 Крах

До Москвы Багрянский долетел без приключений, правда, с часовым опозданием. Аэропорт встретил его неспешной суетой бархатного сезона, когда уже закончились летние каникулы, бесконечные чартеры на дешевые курорты, – словом, нигде не наблюдалось излишней толчеи. Выбравшись в общий зал, Багрянский сразу заметил Мацкевича, который помахал ему газетой. Сдержанно обнявшись, они направились к платной автостоянке, где ждала машина.

– Послушайте, Леонид Сергеевич, у меня и вчера, и сегодня, словно зуд в печенке, так хочется как можно быстрее узнать результаты экспертизы, – на ходу признался Лев, демонстративно поглаживая то место, где, по его мнению, находился этот нежный орган. – Сколько по времени это может занять?

– Кто его знает? Я, признаться, по вещдокам не специалист. Может, часа два, а может, и больше, – неопределенно ответил Мацкевич. – Одно могу сказать: меня уже ждут. Если бы вы не опоздали...

– Действительно, бред. Из Ростова час лету и час опоздания. Точно, бред. Вот что я подумал в связи с этим. Может, имеет смысл нам разделиться? Вы передадите вот это экспертам, – Багрянский незаметно передал Мацкевичу конверт, – а я возьму такси, заеду домой. Как вы освободитесь, сразу свистните, и поедем к Александру Павловичу.

– В принципе я не против, только с одним условием. На такси поеду я, а то Духон скажет типа: встретили, называется...

– Ну и я не против, – весело согласился Багрянский. – Скажите только, как там, на суде?

Теперь оживился Мацкевич. Воспоминания вчерашнего дня были еще свежи.

– Представляете, Бахтин все-таки дожал Добровольского. Тот сдался и признался, что вконец запутался. И что исполнял во всей этой истории весьма неблаговидную роль.

– Кто же ему поручил эту роль? – Багрянский мгновенно возбудился.

– Не признался. Обещал все изложить письменно. Но насколько я могу судить, кто-то из спецслужб. Темная, знаете ли, история. Ну, я пошел за такси, а вон стоит ваш транспорт.

– Вижу, – чем-то раздосадованный, заметил Багрянский. Он сразу же узнал бронированный «БМВ» друга. – Жду вашего звонка, Леонид Сергеевич.

Машина быстро понесла его в сторону Москвы.

После всех испытаний и переживаний последних дней приятно было ощутить себя дома, в знакомом городе, пусть шумном и суетливом, но кажущемся еще ближе и роднее после вынужденного расставания. Вот так же в детстве Лев любил возвращаться с родителями в Тбилиси, где он родился. Когда поезд подъезжал к уютному перрону старого тбилисского вокзала, начинало сладко щемить в душе...

«Я тоскую по Тбилиси...» – это слова Евтушенко. Он бы и сам написал что-нибудь похожее. Но нет теперь прежнего тбилисского вокзала, вместо него торчит недостроенное, искореженное извращенной архитектурной фантазией бетонное чудище. Правда, еще остался их колоритный тбилисский дворик в Ортачала, который семья покинула еще до переезда в Москву, переехав в панельный дом. Да и туда особо не наездишься. Виза, таможня со строгим унизительным досмотром для российских граждан – чужой город, чужая страна. Нет прежнего очаровательного Тбилиси, остались одни воспоминания. Зато есть Москва, которую он полюбил всей душой и сердцем.

Лев дремал на заднем сиденье, прикрыв глаза и расслабившись под плывущую из мощных динамиков ненавязчивую музыку.

Он не видел, как огромный трактор шустро вылетел на трассу с проселка прямо перед лимузином. Водитель инстинктивно ударил по тормозам, хотя тормозить уже не имело смысла. Автомобиль развернуло и боком стукнуло о гусеницы. Раздался оглушительный треск и скрежет выгибающегося металла. Впрочем, скрежета Багрянский уже не услышал, его плотно обволокла густая черная бездна...