Кремлевский опекун

Первым к месту аварии подбежал невысокий плотный мужчина в засаленном пиджаке и вымазанных землей брюках. Он возвращался с дачи, и за минуту до столкновения лимузин как раз лихо обогнал его старенькие «Жигули», которые жалко прижались к обочине. Потом подоспели другие водители, проезжавшие мимо. На дороге образовался затор. Кто-то вызвал по мобильнику гаишника и «скорую». Дачник оказался самым проворным, он вытащил из покореженной кабины шофера, который еле дышал.

– Положите на бок и не трогайте! – крикнул он остальным и полез за пассажиром. Но вытащить его никак не удавалось, хотя, как показалось, добровольному спасателю, пассажир встретился с ним взглядом и беззвучно пошевелил губами.

– Гляди, бронированный, – удивился кто-то из зевак, пытаясь помочь дачнику распахнуть шире искореженную дверь. – Видать, большая шишка. Только спасла ли броня?

Вскоре подъехала бригада спасателей, разрывая воздух воем сирены, появилась «скорая». «БМВ» пришлось резать автогеном. Тело пассажира наконец извлекли и погрузили в «скорую». Немолодой седой человек был еще жив.

В суматохе никто не обратил внимания, что владелец «Жигулей» деликатно исчез вместе со своим автомобилем. В это время к месту происшествия подъехал еще один автомобиль. Из него выскочил хорошо одетый мужчина, мельком взглянул на пострадавшего, покачал головой и уехал.

Через полчаса место аварии расчистили, зеваки неохотно разбрелись по своим машинам, и движение было восстановлено.

Тем временем, проехав километров пять, невзрачный «жигуль» свернул на проселочную дорогу, добрался до лесочка, где водитель выбросил в канаву взятые для отвода глаз лопату и мотыгу. Затем вернулся на трассу. Случайный очевидец был бы не на шутку озадачен, если б до конца проследил дальнейшее движение «жигуленка», хозяин которого, проехав еще несколько километров, остановился у роскошного «Ауди» и по-хозяйски влез на заднее сиденье.

Полковник Нирванов – а это был он – брезгливо скинул пиджак и брюки, засунул их в пакет и облачился в свой повседневный костюм. Строго говоря, ему вообще не следовало появляться вблизи места аварии, но в последние дни все пошло настолько наперекосяк, что он решил лично удостовериться в результате подстроенной аварии. А заодно и забрать папку, в которой журналист вез документы для экспертизы. Велико же было его удивление, когда Мацкевича в машине не оказалось, а папку уже не имело смысла искать. Наверняка Багрянский передал ее кому-то в аэропорту. Возможно, даже самому аналитику. Хотя его люди ничего об этом не сообщили.

– Судя по всему, Глеб Валентинович, что-то опять не так? – наконец полюбопытствовал банкир Островцов, который на этот раз обошелся без водителя и охраны.

– Не уверен, Антон Иванович. Это станет известно после того, как мои ребята обыщут «БМВ» и самого Багрянского. Так или иначе, очень своевременно, что удалось нейтрализовать его. Мало ли что ему наговорила родственница графини.

– Ну-ну, – нейтрально заметил Островцов. – Подождем, что передадут по «ящику».

Когда пришло время вечерних «Новостей», он был уже в своем кабинете. Телеведущий как раз анонсировал сюжеты. «Крупная автомобильная авария на дороге из Домодедова... Следствие не исключает версию покушения...»

– Началось! – Банкир тяжело вздохнул. – И когда они только успевают?

Островцов вытащил из стола бутылку коньяку, плеснул в бокал. Он почти не слушал диктора, с нетерпением ожидая, когда в эфире появится сюжет.

«Установлено, что пострадавший ехал из аэропорта в лимузине, принадлежащем известному финансисту Александру Духону. Связана ли автокатастрофа с его деятельностью? С самим финансистом связаться не удалось. Следствие сообщает, что автомобиль был бронированным, что, предположительно, и спасло жизнь пассажиру – журналисту Льву Багрянскому, возвратившемуся в Москву из Ростова-на-Дону. Удастся ли ему выжить, прогноз врачей неопределенный. В данный момент пострадавший находится в реанимационном отделении клиники ЗИЛа в бессознательном состоянии...»

Островцов выключил телевизор. Здоровье пострадавшего его не интересовало. Он вышел на открытую террасу своего банковского кабинета, выходящего окнами в сторону Большой Якиманки. На этой оживленной улице стоял такой оглушительный гул от пролетающих мимо машин, что Островцов на какое-то мгновение поверил, что этот невыносимый рев заглушит обуревавшие его мысли. Еще никогда Антон Иванович не был столь озабочен, как сейчас.