Кремлевский опекун

Здоровенный верзила сидел на веранде пятого коттеджа и о чем-то, закрыв глаза, мечтательно размышлял. Приход непонятного мужика в гражданской одежде, отвлекшего его от приятных мыслей, пришелся амбалу не по душе, и он этого не скрывал. Это еще больше подогрело Добровольского.

– Вы что тут развалились, как у себя дома? Вы что, отдыхающий? Хозяин где? – засыпал он вопросами охранника. – Предъявите разрешение на пребывание в зоне повышенного контроля.

Верзила понимал, что чужие в этой резиденции не ходят, если этот хмырь спрашивает – значит, имеет полномочия.

– Документы у хозяина, а он отъехал, – пытаясь не потерять достоинства, объяснил он. – Да вы не волнуйтесь, мы же «смежники», можно сказать, из ФСБ.

– Ну и что? А здесь стоит ФСО! У нас свои правила. Так что давай по-хорошему, дуй на КПП, пусть тебе повторно комендатура выдаст разрешение. Мне твоего начальника ждать не с руки.

– Да ладно, чего там. Угомонись, папаша! Сейчас дам тебе поговорить по мобиле с моим шефом. – Бугай вытащил из кармана мобильный телефон и хотел набрать номер, но Добровольский его остановил:

– На территории резиденции посторонним пользоваться мобильными телефонами категорически запрещено! Вас что, даже не ознакомили с правилами поведения? Прошу отключить немедленно!

«Боже, что я только несу? – подумал Добровольский. – А что делать?»

– Еще чего! – возмутился верзила, продолжая старательно нажимать толстыми пальцами на кнопки, но внезапно почувствовал, что запястье будто зажали в тиски.

Охранник попытался высвободиться, мгновенно покраснев как бурак, но так и не смог. Добровольский молча забрал телефон и положил в карман.

– Ты чего, отец, раздухарился? Спецназ? Уже бегу! – Верзила мигом соскочил с веранды и тренированным шагом двинулся по тропинке в сторону КПП.

– Вот так-то оно лучше! – крикнул ему вдогонку Добровольский. – И не обижайся, парень. У нас ведь тоже своя работа. Пустая формальность, но если что не по форме – погонят нас отсюда. А кормиться надо! – Зачем он это кричал, признаться, Владимир Андреевич так и не понял.

Как только охранник скрылся, Добровольский вбежал в прихожую и позвонил прапорщику.

– Отправил я этого молодца к тебе. Будь добр, промурыжь его хорошенько, пока я все подключу. – Повесив трубку, он прислушался. Откуда-то сбоку доносилось глухое мычание. – Дима! Дима! – позвал Добровольский и кинулся в небольшую комнатку, служащую гардеробной. Дверь была заперта.

С ходу, проломив ее плечом, он сразу увидел парня. Дима сидел на стуле и стонал. Видимо, ему сделали расслабляющий укол, предположил опекун, раз почти не двигается.

– Мальчик мой! Дурачок! Давай, быстро! Прошу, соберись с силами.

Но Дима явно не мог передвигаться самостоятельно, ноги у него подкашивались от слабости. Тогда, недолго думая, Владимир Андреевич схватил его под руки и потянул к выходу. За время, проведенное в тюрьме, Димка существенно потерял в весе, так что волочь его оказалось делом нехитрым. Добровольский погрузил Сироткина на заднее сиденье своего «Опеля», накрыл одеялом, которое всегда держал в багажнике на всякий случай, и сел за руль. «Вовремя успел», – похвалил себя Добровольский. Он понял, что прапорщик заметил приближающуюся его машину и стал открывать ворота. Верзила топтался рядом.

– Ты с ним построже, а то совсем распустились, – буркнул он, резко затормозив. – Спасибо, ты меня выручил. В долгу не останусь.– Так в чем же дело? – широко улыбнулся прапорщик. – Я сменяюсь в шестнадцать ноль-ноль. Благодарности в нашем деле никто еще не отменял.

Глава 22 Занавес

– Встать! Суд идет!

Еще на входе в Дом культуры Галина Николаевна цепким взглядом ухватила в толпе несколько человек, явно не с Валдая. В одном она наметанным глазом узнала известного в прошлом российского банкира, знакомого ей лишь по фотографиям. Она выделила еще двух благообразных мужчин – это были Мацкевич и Тьерри, причем оба в весьма приподнятом настроении, как и Духон. Он даже подмигнул Островцову, который тоже был здесь же.

«Вот уж, поистине неисповедимы пути Господни», – думал Александр. Еще вчера он готов был собственноручно задушить этого банкирчика, а теперь вот подмигивает ему. Судя по импозантному виду, Антон Иванович мужественно пережил ответное «похищение» Сироткина.

Вчера на него жалко было смотреть. Как раз в тот момент, когда Добровольский выручал из беды своего мальчишку, Духон попивал кофе с Островцовым в «Слободе», не щадя самолюбия гостя, играя, как говорится, в открытую. Что было само по себе невежливо с точки зрения хозяина.

Островцов покорно выслушал все, что касалось изменения пунктов завещания, не выразил особого удивления, когда из первых уст узнал, почему ничего хорошего нельзя ждать в суде, но когда Духон сообщил ему о компромиссе, найденном с Кремлем, увял совсем.

Еще бы, такой ощутимый удар по профессиональному самолюбию!