Кремлевский опекун

Ему же, Антону Ивановичу Островцову, решительно оставившему высокую должность в ФСБ отнюдь не ради сказок про будущее страны, действительно в какой-то момент показалось, что его таланты стратега и комбинатора ничуть не слабее умновских. Вот что ему хотелось доказать себе, президентскому советнику, этому молодому генералу Градову, – словом, всем. Блестяще выстроить им лично придуманную от начала до конца операцию «Наследство» – это ли не стимул?! Так что он тоже может видеть перспективу. Но помимо этого, и в отличие от кремлевских чистоплюев, он может не только видеть, а наверняка знать, как к ней, этой самой перспективе, подобраться. Причем так, чтобы комар носа не подточил. Иначе вряд ли бы Умнов и иже с ним выбрали генерала в компаньоны. У них в отличие от него выбор широкий.

Неровная линия от символического кружка, обозначающего на листке доллар, потянулась куда-то вниз и чуть не вылезла за края бумаги. Антон Иванович даже не понял, куда она привела и что это может означать. Секунду подумав, он написал в той точке, куда уткнулась линия: «Тьерри». Все еще не известный ему француз с весьма понятными целями, особенно после недавней встречи с этим гэрэушником. Здесь же, внизу, но чуть поодаль, он завершил вторую линию, такую же длинную, как и первая. И написал: «Розинский», поставив рядом знак вопроса. Поняв, что ему сейчас срочно необходимо сделать, дабы собрать мысли в какой-то единый формат, Островцов решительно провел еще одну линию, но совсем недалеко от своего символического круга, а в конце превратил ее в некое подобие «стенки с зубцами». К Умнову, определил он для себя, но фамилию не проставил. Следующая линия повела в сторону, левее круга и уперлась в символ правосудия, нечто вроде весов на рынке. «Валдай», – написал он прописными буквами и уже отсюда провел сразу три линии чуть вбок: первую – к уже заранее написанному слову «наследники», другую – к фамилии «Добровольский», третью – к фамилиям «Мацкевич и Багрянский», но тут же их перечеркнул, а поверх добавил – «Духон».

Довольный собственной персоной банкир откинулся в кресле. «Теперь все как на ладони, – подумал он. – Есть еще игроки типа Нирванова с его шефом, вся судейско-прокурорская братия, но эти сейчас не в счет. Главное тут...» – Он уже хотел ткнуть карандашом в ту часть своих графических построений, где якобы узрел главное, но рука повисла в расслабленной нерешительности. Везде, куда ни ткни, рвались бомбы.