Кремлевский волк

Лазарь принял на себя руководящую роль в проведении так называемой операции «коллективизации» и в жестоком «раскулачивании» крестьянства и насильственном образовании колхозов на селе, которые фактически стали сельскими концентрационными лагерями. Лазарь одновременно был мозгом и руками коллективизации. Его направляли в самые трудные районы страны для наведения железной дисциплины, но, если в прежние времена он преимущественно занимался донесениями с мест, то теперь у него была возложена вся полнота власти. Благодаря успеху на Украине в 1925 году Лазарь был полностью автономен. Он знал, что Сталина интересует результат, и результат ему готовили. Поэтому он с наслаждением пользовался предоставленной ему властью против так называемых «зажиточных», а на самом деле, трудолюбивых крестьян, которым он завидовал, и которых ненавидел с самого своего детства в Кабанах. Ему доставило огромное удовольствие одновременно сослать на Север шестнадцать крупных казацких станиц. Он жестоко расправлялся с непокорными. Без всякого угрызения совести, Лазарь решительно подписывал приказы, которые посылали на смерть сотни тысяч и миллионы людей, мужчин, женщин, стариков и детей. Только в житнице страны, на Украине, по самым скромным оценкам, только за один 1932–1933 год от голода умерло не менее 7 миллионов человек, но Голодомор был устроен и в других регионах страны. Масштабы уничтожения людей достигли невиданных до сего времени масштабов.

Лазарь развивал обоснование «коллективизации», что, дескать, индустриализация страны не может быть успешной, если крестьянство, составлявшее 80 процентов населения, останется в стороне. На самом деле Лазарь гнул свою, одному ему известную линию, которой оставался верен всю свою жизнь, и которая дано была раскрыта ему дядей Лёвиком. Ему нравилась его роль в текущих событиях СССР. Его выступления всё чаще стали появляться в «Правде», затем в какой-то польской газете и даже в парижской, и, наконец, в американской газете «Нью-Йорк Таймс». Это приятно щекотало его нервы, и, может быть, впервые в жизни он понял, как высоко занесла его судьба. Это ещё заставило его вспомнить о дяде Лёвике и Моррисе и других жителях Кабанов, разбросанных по всему свету. Что подумал дядя Левик, прочитав о племяннике в газете? Скорее всего, он сильно загордился. Вообще-то Лазаря не заботило мнение других людей, он только лишний раз подумал об отце, которого уже не было. На следующий год та же самая газета “Нью-Йорк Таймс» охарактеризовала Лазаря Кагановича как «самого близкого к Сталину человека», но при этом всячески превозносила Лазаря, что само по себе весьма примечательно. «Нью-Йорк Таймс» просто так никого не хвалит. «Нью-Йорк Таймс» это рупор псевдоинтеллигентского сионизма, называмого левым, а также и правым либерализмом. Главное тут лишь том, чтобы не называлось истинное название. Лазарь понял, что он поднялся уже почти до уровня Троцкого.