Кремлевский заговор

Почему, написав Заявление 16 августа, Лукьянов, не передал его тогда же прессе? Собирался опубликовать после подписания Союзного договора? Но оно в этом случае уже теряло всякий смысл.

И как мог Лукьянов работать над Заявлением 16 августа, если в этот день он отдыхал, причем интенсивно? С утра совершил лодочную прогулку в соседний Дом отдыха, после обеда был на рыбалке.

— Я приехал на место рыбалки в пятом часу, — вспоминает директор Валдайского рыбзавода П. Лымарь, — Лукьянов плавал в лодке по озеру. Рядом была еще одна лодка, в которой сидели сотрудники КГБ — видимо, для охраны председателя Верховного Совета СССР… Я с собой захватил несколько рыбин, карпов, которых тут же минут за 20–30 закоптил. Около семи вечера они причалили к берегу. Я разложил копченых карпов на капоте «Волги»… Лукьянов сказал, что «рыба просто так не естся», и кто-то достал бутылку водки. Эту бутылку мы выпили практически вдвоем — я и Лукьянов…

В резиденцию Лукьянов вернулся после 20 часов. В 21.00 отправился на ужин…

Все прояснил неожиданный звонок в Прокуратуру России начальника секретариата Верховного Совета СССР Николая Рубцова на следующий день после его допроса. Он сказал, что хочет сделать важное заявление.

Из заявления Н. Рубцова от 25 сентября 1991 г.:

— … Вчера на допросе я дал неверные показания. Я полностью подтверждаю их до того момента, когда Лукьянов пришел к себе в кабинет после совещания у Павлова. Дальше события развивались так. Анатолий Иванович сел за стол, сказав, что он должен сейчас написать один документ. Анатолий Иванович взял чистые листы бумаги и стал писать, надиктовывая себе вслух текст Заявления по Союзному договору, которое на следующий день появилось в средствах массовой информации вместе с документами ГКЧП… По ходу работы он вносил в текст те или иные поправки. Писал он быстро, весь процесс написания занял примерно минут пятнадцать. По ходу работы Лукьянов к нам с Ивановым не обращался, я один раз подсказал ему — Анатолий Иванович неправильно употребил название референдума…

Что касается причин, по которым я дал неверные показания, то они заключаются в том, что Анатолий Иванович примерно 23–24 августа обратился ко мне с личной просьбой, сказав наедине, что могут быть разные разговоры по поводу написания им текста Заявления и попросил меня сказать, что я здесь ни при чем и что ничего не знаю. Я так и поступил. Но вчера я провел бессонную ночь и решил, что не могу кривить душой…

Сегодня утром я позвонил помощнику Лукьянова Иванову и сказал, что намерен рассказать все, как было на самом деле. Я не уточнял, о чем идет речь, так как Иванов и сам понял, о чем разговор. Он спросил, как он, Иванов, в этом случае будет выглядеть. На это я ответил, чтобы он подумал, а я решил поступить таким образом…

Из заявления помощника Председателя Верховного Совета СССР Владимира Иванова: