Кремлёвские козлы. Исповедь любовницы Сталина

— Верочка, вы чудесно пели! Давно уже Москва не слышала и не видела такой дивной Кармен. Эти прекрасные цветы прислал вам Иосиф Виссарионович Сталин.

Я заплакала от счастья. Меня пригласили в правительственную ложу, где представили Сталину и его соратникам.

— Поздравляю с успехом, товарищ Давыдова, — ласково сказал Сталин. — Смотрите, чтобы слава не вскружила вам голову.

Ворошилов подарил мне коробку конфет. Орджоникидзе — красивую шкатулку. Сталин снова обратился ко мне:

— Товарищ Давыдова, не хотели бы вы жить в Москве и работать в Большом театре?

Я ответила, что должна подумать.

— Вы правы, полезно подумать перед принятием важного решения. И все-таки попросим товарищей, руководящих театрами, подготовить постановление о вашем переезде в Москву. Ленинград не будет обижен — товарищ Преображенская прекрасно выполняет там свою работу.

Я поблагодарила за любезное приглашение.

Сталин искоса взглянул на меня. Это длилось мгновение, но я на всю жизнь запомнила этот оценивающий взгляд.

Через месяц я получила приказ о переводе в Большой театр.

Еще в Ленинграде я вышла замуж за оперного певца Дмитрия Семеновича Мчедлидзе. С самого начала стало ясно, что наше супружество сложилось очень неудачно. После долгих разговоров мы решили жить отдельно и независимо, но без развода.

ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ ДЖУГАШВИЛИ-СТАЛИН

Дирекция Большого театра оказала мне торжественный прием. Я думаю, что это была обычная дань вокальным способностям.

Наконец-то мои самые сокровенные мечты сбылись: я стала солисткой главной оперы страны, буду петь на сцене, на которой пели великие артисты — Шаляпин, Собинов, Нежданова…

Утром 7 ноября состоялся парад, посвященный пятнадцатой годовщине Октябрьской Революции. Вечером я пела в опере Римского-Корсакова. В правительственной ложе Сталин оживленно беседовал с окружающими.

Восьмого должен был быть концерт в Кремле с моим участием, но в шесть часов вечера мне сообщили, что концерт отменяется. Потом мы узнали: в этот день скоропостижно скончалась Надежда Аллилуева — жена Сталина.

Спустя несколько дней Сталин присутствовал на премьере «Бала-маскарада» Верди, а в конце декабря — на представлении «Демона».

В новогоднюю ночь я пела в Кремле. После концерта артистов пригласили на ужин. За столом я сидела между Сталиным и Ворошиловым. Иосиф Виссарионович ел мало, почти не пил, не спуская с меня глаз. Прием закончился поздно. В кармане своего мехового манто я нашла записку, написанную незнакомым почерком: «Около Манежа Вас ждет машина. Шофер отвезет Вас. Прошу сохранить эту записку». Подписи не было. Я очень испугалась, но было уже поздно просить у кого-нибудь совета.

Ночь была холодной и вьюжной. От страха у меня темнело в глазах: вспомнила, как Сталин взглянул на меня во время нашей первой встречи в правительственной ложе Большого театра. И почему за столом на новогоднем приеме я сидела рядом с ним? Может быть, он просто влюбился в меня? Это меня приободрило: ведь красивая женщина и должна нравиться мужчинам, не об этом ли писали философы, поэты и драматурги всех времен и народов?..

В воротах Кремля ко мне подошел мужчина среднего роста, поздоровался и сказал: «Вас ждет машина, там вы согреетесь. Сегодня очень холодно, — 32°С. Другой человек высокого роста проводил меня, усадил в машину.

Мы поехали. Кремль остался позади. Проехали маленькие домики у Дорогомиловской заставы, свернули с шоссе, подъехали к воротам дачи. Шофер посигналил. Из проходной вышли несколько штатских и военных. Мужчина гигантского роста, видимо старший, громко приказал: «Предъявите ваши документы».

Показала свой паспорт и удостоверение. Ворота автоматически открылись, и я вошла во двор прекрасной старинной усадьбы. Молчаливая женщина провела меня в холл. Еще разрумяненная и замерзшая, я села на диван, не снимая пальто.

— Приехали, Вера Александровна?

Узнала гортанный голос Сталина.

— Да, Иосиф Виссарионович, только что.

— Чувствуйте себя как дома.

Женщина унесла мое манто, муфту, маленькую шапочку и варежки. Ее серые глаза были совершенно безразличны.

— Вы проголодались, — мягко заговорил Сталин, — пойдемте в столовую, стол накрыт. Пожалуйста, не стесняйтесь.

Было приятно идти по мягкому, пушистому ковру. Маленький стол, накрытый белоснежной кружевной скатертью, был сервирован на двоих тонким фарфором и тяжелым столовым серебром.

Увидев на столе различные деликатесы, я почувствовала голод. С удовольствием пила ароматные, выдержанные вина. Удивилась, что в январе можно есть свежие овощи и фрукты — огурцы, редиску, помидоры, груши, яблоки. Я была несколько ошеломлена всем этим великолепием.

— Я велю, чтобы вам доставили вино, икру, сладости, овощи, фрукты.

— Очень благодарна вам, Иосиф Виссарионович… Уже очень поздно, пора возвращаться домой. Вы тоже, наверное, устали.

— Вера Александровна, хочу поговорить с вами. Пойдемте в другую комнату, там нам не помешают.

Понять Сталина было трудно: он говорил с очень

сильным кавказским акцентом, а переспрашивать я не решалась.