Кремовые розы для моей малютки (СИ)

Бесформенное существо в черном балахоне, стоящее у окна, пошевелилось, и судорожно облизнуло мокрые от сладостей губы. Запах пота — кислый, застоявшийся, тошнотворный — ударил вошедших по ноздрям.

— Не знаю. Не сторож я сестре своей.[i]

Полицейские молча переглянулись. И усмехнулись, понимающе. Читать чужие мысли ни господин комиссар, ни его подчиненные не могли — к счастью. В противном случае, их накрыло бы мощной волной ненависти, исходящей от хозяйки мансарды. Черной ненависти и страха.

…пусть они уйдут…пусть уйдут…господи, убей их… убей сейчас же… прошу тебя, умоляю… убейубейубей!!!.. не хочу видеть никого… пусть они сдохнут прямо здесь и сейчас…, а я посмеюсь… шавки полицейские, злые… эта ублюдина их впустила… выродок косорылый… надо и ее… господи, почему ты не слышишь меня?!.. убейубейубей!!!.. уроды, уйдите все, уйдите, уйдитее-е-е-е-еээ!!!

— Не подходите ко мне, — сквозь зубы процедило жуткое создание. Долорес Аугуста Каталина ди Сампайо. По ее белесой коже ручьями тек пот, а тело била сильная дрожь.

Фома медленно сделал три шага и навис над ней, как скала.

— Повторяю вопрос.

— Не скажу… ничего вам не скажу! — завизжала Долорес, брызгая слюной.

И тогда из-за спины господина комиссара вырвался Майкл Гизли. Сжав пухлое и мокрое от пота запястье этого чудовища в женском обличье, он рявкнул:

— Говори, где Мерседес! Быстро! — и, что было сил, сжал пухлое запястье.

— Пусти меня, ур-ро-од, пусти-и-ии! — завопило чудовище. — Руку сломаешь, у-уу! Не смей меня трогать! Не смей на меня смотреть, ур-род!

— Да меня от твоего вида блевать тянет… говори, где Мерседес, живо, ну?!.. тварь!

И столько ярости было в его глазах и голосе, что чудовище злорадно выплюнуло:

— Сам ищи! Она скоро сдохнет, сдохнет, сдохнет… и вы все — будете виноваты! И тоже сдохнете!

Теперь и вторая рука Долорес оказалась в жестком захвате. Слезы брызнули из ее глаз.

— В подвале, ааааа! Больше ничего не скажу! Ничего! Пусти-ии, больно-о!

Больше всего Гизли хотелось ударить мерзкую тварь. Но нет, нет — это было бы слишком мало, слишком просто. Поэтому он, с силой, отшвырнул ее от себя, чтоб и впрямь не убить сгоряча — и выскочил за дверь. Лестница затряслась и загрохотала под его ногами. Вниз, вниз, скорее вниз! Если Мерседес погибла — он вернется и тогда уж непременно убьет эту гадину, и никто ему не сможет помешать, даже шеф…, а потом… что ж, он отсидит положенное. Сколько надо, столько отсидит.

А сейчас — найти девчонку, скорее найти… живой… только бы успеть. И больше ему ничего не надо.

Гизли, с силой, оттолкнул мерзкую тварь от себя, та врезалась в шкаф, дверцы распахнулись — отчего стеклянная банка упала и разбилась, ее крылатые пленницы закружились по комнате. А потом — стайкой выпорхнули в окно. Им вдогонку несся утробный вой и проклятия «милой малютки», Долорес Аугусты Каталины ди Сампайо.

— Ребята, помогите, — не оборачиваясь, приказал господин комиссар, и еще двое полицейских ринулись следом за Гизли. — Томас, давай за ними!

— Долорес Аугуста Каталина ди Сампайо, вы арестованы. Вы обвиняетесь в похищении и покушении на убийство своей старшей сестры, Мерседес ди Сампайо — с целью завладения полагающимся ей наследством, также вы обвиняетесь в ранее совершенных умышленных убийствах троих человек: Чарльза-Маурицио-Бенджамена Смита, банковского служащего, Фриды Петерссон, служанки, и Сони Голдвиг, жены владельца и главы банка. Соня умерла сегодня ночью в клинике доктора Уиллоби, ей было всего тридцать пять.

— Старуха, вот и сдохла! — ощерилась Долорес. — Туда ей и дорога! Пора кормить червей!

— Для вас она старуха, — усмехнулся Фома. — Но для своего пятидесятилетнего мужа Соня была светом в окошке, «деточкой и малюточкой» — кажется, так любила повторять ваша бабушка. Тоже ныне покойная. Сеньорита Долорес, не многовато ли вокруг вас смертей?

Долорес не ответила. Из ее ноздрей вырывалось громкое сопение, грудь вздымалась, а глаза — черные, бездонные, если бы могли, просверлили бы в груди Фомы два отверстия, потом и вовсе — спалили его дотла.

— Пока довольно. Другие статьи огласим, когда прибудем в Управление. Тогда мы поговорим серьезно и про другие ваши «милые шалости»: попытку довести до сумасшествия гостившую в этом доме леди Анну Дэллоуэй. Насколько мне известно, вы уже достигли первого совершеннолетия, поэтому в присутствии более взрослого родственника или доверенного лица более не нуждаетесь. Разумеется, адвокат будет вам предоставлен при допросе. Сейчас вы отправитесь с нами, в доме и прилегающей территории будет произведен обыск. С этой минуты абсолютно все, что вы скажете, может быть использовано против вас.