Крэнфорд

Не думаю, что мистер Питер вернулся на родину из Индии богатым, как набоб. Сам он даже считал себя бедняком, но ни его, ни мисс Мэтти это особенно не заботило. Как бы то ни было, он имел достаточно, чтобы жить в Крэнфорде «очень аристократично» вместе с мисс Мэтти. Дня через два после его приезда лавка была закрыта, и ватаги уличных ребятишек с восторгом ожидали ливня конфет и леденцов, который время от времени обрушивался на их мордашки, задранные к окнам гостиной мисс Мэтти. Иногда мисс Мэтти увещевала их, прячась за оконной занавеской: «Милые детки, смотрите не захворайте», – но сильная рука увлекала ее в глубь комнаты, и снова вниз сыпался сладкий град. Запасы чая были частично преподнесены крэнфордским дамам, а кроме того, его раздарили старикам, еще помнившим мистера Питера в дни его озорной юности. Платье из индийского муслина было отложено для милой Флоры Гордон (дочери мисс Джесси Браун). Гордоны последние годы жили на континенте, но должны были скоро вернуться, и мисс Мэтти, исполненная сестринской гордости, радостно предвкушала, как она познакомит их с мистером Питером. Жемчужное ожерелье исчезло, и примерно тогда же мисс Пул и миссис Форрестер получили много прекрасных и полезных подарков, а гостиные миссис Джеймисон и миссис Фиц-Адам украсились изящными индийскими безделушками. Не была забыта и я. Среди прочего мне было вручено собрание сочинений доктора Джонсона – самое лучшее, какое только удалось достать, великолепно переплетенное, и милая мисс Мэтти со слезами на глазах попросила меня считать его подарком и от ее сестры. Короче говоря, никто не был забыт, и более того, всякий человек, даже самый незаметный и смиренный, который когда-нибудь оказал мисс Мэтти ту или иную услугу, мог быть уверен в сердечной благодарности мистера Питера.

Глава XVI МИР НИСХОДИТ НА КРЭНФОРД

Нет ничего удивительного, что мистер Питер стал любимцем Крэнфорда. Дамы восхищались им одна больше другой – ведь их тихая жизнь поразительно оживилась с приездом человека из Индии, тем более что человек этот рассказывал истории, которые посрамили бы самого Синдбада Морехода, и, как выразилась мисс Пул, он сам был куда интереснее любой из сказок «Тысячи и одной ночи». Что до меня, то, всю свою жизнь балансируя между Драмблом и Крэнфордом, я была склонна счесть истории мастера Питера чистейшей правдой, несмотря на всю их удивительность, но когда я обнаружила, что стоило нам на этой неделе принять за чистую монету приключение более или менее правдоподобное, как на следующей нам подносилась доза вдвое более крепкая, у меня появились некоторые сомнения. Тем более что в присутствии его сестры, как я обратила внимание, истории из индийской жизни становились несколько пресноватыми. Не то чтобы она знала об этом больше нас – скорее наоборот. Кроме того, я заметила, что с нашим священником, когда он приходил с визитом, мистер Питер разговаривал о странах, в которых ему довелось побывать, совсем иначе. Но, пожалуй, крэнфордские дамы перестали бы считать его столь замечательным путешественником, если бы они услышали и эти его рассказы. Им он нравился еще больше именно потому, что был, как они выражались, «таким восточным».

Однажды на званом вечере, который дала в его честь мисс Пул, пригласив самое избранное общество – его почтила своим присутствием сама миссис Джеймисон и даже предложила прислать мистера Муллинера прислуживать за столом, а потому, естественно, мистер и миссис Хоггинс и миссис Фиц-Адам в число приглашенных включены не были, – так вот, на этом вечере у мисс Пул мистер Питер объявил, что устал сидеть на жестком стуле с неудобной прямой спинкой и попросил разрешения сесть на пол по-турецки. Мисс Пул с восторгом дала согласие, и он с невозмутимой серьезностью расположился на ковре. Однако, когда мисс Пул спросила меня громким шепотом, «не нахожу ли я, что он похож на повелителя правоверных», я невольно вспомнила бедного Саймона Джонса, хромого портного, и пока миссис Джеймисон медлительно рассуждала об элегантности и удобности этой позы, мне пришло на память, как мы все под водительством этой высокородной дамы безоговорочно осудили мистера Хоггинса за вульгарность, хотя он всего лишь положил ногу на ногу, продолжая чинно сидеть на стуле. Многие застольные привычки мистера Питера производили странное впечатление в присутствии таких дам, как мисс Пул, мисс Мэтти и миссис Джеймисон, особенно когда я припомнила отодвинутый зеленый горошек и двузубые вилки за обедом у бедного мистера Холбрука.