Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России

Всей России притеснитель,
Губернаторов мучитель
И Совета

[17] он учитель,А царю он – друг и брат.
Полон злобы, полон мести,
Без ума, без чувств, без чести,
Кто ж он? Преданный без лести,
<Б… ди> грошевой солдат.

(А. С. Пушкин)

Тот самый эвфемизм, который употребил Александр Сергеевич[18], говоря о преданности Аракчеева, относился к Настасье Минкиной. Эта молодая женщина была хорошо известна за пределами имения Грузино (не путать с Грузинами в Тверской губернии) благодаря долгим, прочным и по-своему примечательным отношениям со знаменитым в ту пору человеком.

О ее происхождении и появлении в поместье Аракчеевых почти ничего не известно. Сведения, скорее всего, были вымараны позже. По одной из версий, она была дочерью цыгана Федора Минкина, поступившего на работу в конюшню, да так и оставшегося в деревне. Матерью, скорее всего, была обычная крепостная, чье имя история не сохранила.

Другая теория – что девицу Настасью купили для работы в барском доме, когда ей исполнилось пятнадцать. Но в любом случае известно точно: она была невероятно красива. Портреты, сохранившиеся до наших дней, рисуют образ яркой южной девушки. Черные волосы, темные глаза и смелый взгляд. Говорили, что Настасья Минкина умела себя подать. Она не робела, как многие дворовые девушки, не отводила взгляда, если барин смотрел на нее. А еще умела и хотела учиться. Подмечала, как говорят настоящие дворяне, как держит спину хозяйка усадьбы… Среди других босоногих девчонок Настасья заметно выделялась.

Наследник поместья, Алексей Андреевич, приезжал нечасто. Но этого хватило, чтобы он разглядел Минкину и… влюбился. С 1798 года она стала настоящей фавориткой: с собственной комнатой, почти не занятая работой, в новых шелковых платьях. Аракчеев не скупился для возлюбленной. Справедливости ради, она вела себя очень умно. Настасья сделала ставку не только на красоту (в Петербурге, где Аракчеев проводил большую часть времени, хватало красавиц на любой вкус), но и на умение занять барина беседой. Они подолгу проводили время вдвоем, гуляли по дорожкам парка и постоянно разговаривали.

В 1799 году Аракчеев стал графом, и Настасья заволновалась. Карьера Алексея Андреевича шла в гору, и он в любой момент мог принять решение о женитьбе. Этого Минкина допустить не могла. Но она же понимала, что ее собственная биография является самым большим препятствием для их союза. Аракчеев мог возвысить ее, если бы только захотел. И он захотел!

Настасья подходила к этому вопросу осторожно, боясь упустить открывавшуюся возможность. Аракчеев не подвел. Он действительно переговорил с нужными людьми, заплатил денег, и в одночасье дворовая девка Минкина превратилась в дворянку Шумскую, с родословной, насчитывающей триста лет. Такой поворот в судьбе придал Настасье смелости. По усадьбе она ходила уже с другим видом – хозяйским, победоносным. Голос чаще звучал требовательно, и распоряжалась она уже, будто у себя дома.

Аракчееву донесли, а он отмахнулся. А по приезде сообщил: делами имения будет заниматься Настасья. Она знает всю подноготную лучше, она отлично управится. К слову, это оказалось смелым, но верным решением. Подсчитывать цифры Настасья умела превосходно (и где только научилась?). Она завела толстенную папку с бумагами, куда подробно записывала: каков приход, каков расход, сколько потратили на скотину, во что обошлась закупка корма и заготовка сена, кто ворует, а кому надо «подмазать», чтобы решить вопрос о спорном лесочке на границе имения…

Дело спорилось, Аракчеев был доволен. Но жениться на Настасье не осмелился. Он отлично понимал, что липовая биография «невесты» в Петербурге обратится в ничто. Стать посмешищем в глазах всего света граф не собирался. Одно дело – сделать приятное возлюбленной, другое – нанести фальшивый герб на дверцы кареты. Настасья, при всей ее красоте и молодости, при явных талантах к управлению, в гостиных светских львиц выглядела бы неуместно. Но ему нужно было жениться, обзавестись наследниками, и… в 1806 году он повел под венец девицу Наталью Хомутову. Настасье в то же самое время «подняли жалованье». Если ранее за управление поместьем она получала 300 рублей в год, то отныне – 2400.

Это не была блестящая партия: Хомутова не принадлежала ни к княжескому, ни к графскому роду. Отец ее был полковником, мать – дворянкой из малоизвестной фамилии. Однако Наталья Федоровна сразу проявила себя и дала понять супругу, что его связь с какой-то девкой Настасьей ей не по нутру. Новоиспеченная графиня попыталась указать на разницу между собой и крепостной, и в этом была ее ошибка.