Крепкий орешек

Судьбе было угодно подарить мне немало встреч с выдающимися людьми, но Константин Константинович Арцеулов занимает особое место не только в моей жизни. Его обаятельный образ, незаурядная летная биография, всесторонняя одаренность, редчайшая скромность и человеколюбие облагораживали и возвышали авиаторов нескольких поколений.

Мать Константина Константиновича — младшая дочь великого русского художника-мариниста И. К. Айвазовского. Скажу сразу: талант деда в значительной мере передался внуку, он еще и известный художник…

Отец Константина Константиновича — К. Н. Арцеулов, выходец из семьи корабелов, и сам был корабельным инженером.

В 1891 году 29 мая в Ялте родился будущий знаменитый авиатор. Когда ему исполнилось 15 лет, его отправили в плавание на парусной шхуне «Моряк», ибо ни у кого не было сомнений, что море должно стать для юноши родной стихией.

Но болезнь изменила планы, и Константин Константинович решает стать художником. Однако пройдет еще совсем немного лет, и он, оставив студию Лансере, перейдет… в авиационные мастерские Щетинина… рабочим. Тому имелись веские основания. Не море, а небо влекло юного романтика!

Еще летом 1903 года, в Севастополе, куда переехали его родители, Константин Константинович с приятелем сделали монгольфьер — воздушный шар, наполненный горячим воздухом. Вместо полета получился небольшой пожар.

В 1904–1905 годах он построил планер типа «Шанюта» и пролетал с горки метров по восемь-десять. В общем, как говорит сам Константин Константинович, это длинная история… Я бы уточнил: это подлинная история авиации.

В 1911 году Арцеулов окончил приватно Всероссийский аэроклуб и стал профессиональным летчиком. Его жизнь наполнилась новым содержанием. Он налетал более 6000 часов, одержал 20 воздушных побед в первую мировую войну, стал первым советским летчиком-испытателем, но славу, неугасающую в памяти человечества, ему принес один осенний день 1916 года…

Тогда (впрочем, и еще много лет после этого) главной опасностью для авиаторов была потеря скорости и в результате ее — срыв самолета в штопор: вертикальное падение со сложным вращением вправо или влево. Никто не знал, как спастись в такой ситуации. Печать приносила одно трагическое сообщение за другим, но выхода из штопора… не было.

Первым в мире под Севастополем Константин Константинович Арцеулов разгадал секреты неумолимого врага и, получив разрешение, набрал на двукрылом «Ньюпоре» 2000 метров, сам ввел самолет в штопор и… вывел.

Вновь набрав высоту, бесстрашный прапорщик повторил рискованнейший эксперимент и стал Победителем штопора — навсегда!

2

Прошло ровно 50 лет, если мне не изменяет память. Мало того, то, что я расскажу сейчас, произошло даже в тот самый день месяца…

Конечно, штопор уже не только не представляет опасности, а стал даже источником наслаждения для любого летчика! И хотя, строго говоря, штопор это не фигура высшего пилотажа, а лишь учебное упражнение в летной школе или на тренировках, им увлекаются все авиаторы, не исключая и седовласых.

И кто бы мог подумать, что безвестному, совсем молодому инструктору Павлу Шувалову доведется тоже стать победителем, но, я бы сказал, победителем в штопоре.

Вот как это произошло…

Одного из курсантов звали Борис. Розовощекий, как девушка. Светлые курчавые волосы. Парень способный, только много детского еще было в нем.

Подошла пора слетать с ним в зону, специально на срыв в штопор. То есть показать курсанту, что может произойти с самолетом, потерявшим скорость, когда машина начинает штопорить — вращаясь, падать на землю, — и научить его выводить самолет из этой ситуации.

Много позже выяснилось, что накануне этого дня товарищи начинили Бориса самыми ужасными рассказами о штопоре, действительными и придуманными. Курсант, размышляя о предстоящем, вполне, так сказать, подготовил себя…

Набрали положенную высоту. Павел сориентировал самолет так, чтобы солнце не слепило глаза и сказал:

— А теперь начинаем срыв в штопор. Прибирай газок… Приподними нос, чтобы сохранить высоту… Вот так… Еще немного… Гаси скорость.

Конечно, бо́льшую часть действий Павел взял на себя, но ведь и его инструктора и наставники поступали так же.

Шум мотора резко стих, воздух становился рыхлым, крыльям не обо что было опереться, и самолет вздрагивал и покачивался.

— Сохраняй курс, — наставлял Павел. — Сделаем виток вправо и выведем машину в том же направлении.

Самолет уже с трудом летел горизонтально, вот-вот начнет мягко проваливаться, «парашютировать». Весьма забавная штука для пилота бывалого, но неприятная для неискушенного. Земля в эти мгновения выглядит угрожающе.

— А теперь дай правой ноги, — продолжал Павел. — Ну же! Вот так. — И сам нажал на правую педаль руля поворота.

Самолет как бы перекинулся через правое крыло и устремился носом к земле. К концу витка Павел попытался отдать рули в обратное положение — на вывод из штопора, но… не тут-то было! И ручка управления, и педаль руля поворота, и даже сектор газа не подавались ни на миллиметр.

Павел чуть дрогнул, где-то далеко-далеко внутри. Как бы про себя. Попытался еще разок. Безрезультатно!