Крепкий орешек

— Мне доставит огромное удовольствие убить вас обоих, — сказал Тони.

Стеффи не пыталась оторваться от него, напротив, она набросилась на Тони. Воспользовавшись моментом, Лиленд сделал несколько прыжков вперед на одной ноге. Он хотел, чтобы ее здесь не было. Это было его дело.

— Уходи!

Солнце по-прежнему было у него за спиной. Он выхватил браунинг, обмотанный пластырем. Тони отбивался от Стефани, не спуская с него глаз. Лиленд подошел уже достаточно близко. Он развернулся и стал боком, готовясь стрелять так, как его учили десятки лет назад, допотопным способом, медленно опуская руку и одновременно прицеливаясь. Первый выстрел должен быть самым метким, без отдачи, желательно куда-нибудь в середину тела, где ранение будет смертельным.

— Убей его, папа! Убей!

Она повернулась к Тони и ударила его в лицо. Он наставил на нее пистолет, когда Лиленд выстрелил, ранив его в правую сторону груди. Тони смотрел на Лиленда, не веря в случившееся, но тут вторая пуля попала ему в плечо, отбросив назад. Стефани опять кинулась на него.

— Уходи, детка! Теперь он мой, и он знает это!

Тони попытался выстрелить ей в живот, не отпуская ее руки. Она повернулась к Лиленду, когда Тони пытался прицелиться в него.

— Застрели его! Он сказал, что убьет тебя!

Она снова ударила Тони. Лиленд выстрелил в третий раз и промахнулся. У него оставалось восемь патронов. Тони отступал, держа Стефани. Лиленд встал в исходное положение и приготовился стрелять снова. Первый выстрел пришелся Тони в желудок, в трех дюймах от пупка. Лиленд выстрелил еще раз, вынуждая его отступать на зал, к окну. Третья пуля легла между первыми двумя и прошла насквозь. От ее удара стекло покрылось матовыми трещинами. Тони не отпускал Стефани и валился назад. Лиленд выстрелил еще три раза, не промахнувшись.

Тони упал на окно и выбил стекло спиной. Он ухватил Стефани за руку, зацепился пальцами за ее запястье и, падая из окна, потащил за собой. Он был почти мертв. Пока они летели вниз, Лиленд слышал, как пронзительно кричала Стефани.

А люди на улице ликовали и визжали от восторга. После того, как Стефани умолкла навеки, Лиленд еще долго истошно кричал, вторя угасшему крику своей дочери.

* * *

10.38, тихоокеанское поясное время

Он все кричал, уставившись на открытое окно, за которым простиралось сверкающее небо. Он повернул браунинг и заглянул в дуло. Если бы она послушалась его, она была бы жива, цела и невредима. Она должна была довериться ему.

Но она даже не слушала его. «Застрели его, папа!» — крикнула она.

— Стеффи!

Что теперь ему надо было делать? Чего еще ждали от него, дрессированной ищейки? Толпа все вопила и визжала. Что им надо? Жаждали еще крови или денег?

Или они злились, не веря, что получат деньги? Ему не хотелось подходить к окну. Он не хотел видеть, что произошло там, внизу. К тому же не было нужды демонстрировать всем, что он опять остался жив.

Он не был уверен в этом. Ему было все равно. Теперь он вообще не знал, что могло иметь значение.

Он не двигался. На него навалилось знакомое чувство. Он пережил его, когда умерла мать, когда распалась семья, когда умерла Карен. Это чувство подсказывало ему, что пора уходить, что лучше умереть. Сейчас оно снова хватило его и с такой силой, словно никогда не покидало его и все это время жило рядом. В человеке всегда живет мысль о смерти. Ему нет никакого прощения, никакого прощения в этой жизни. Что можно сказать о мужчине, если он пережил всех женщин, любивших его когда-то? О мужчине с оружием в руках? Оружие означало смерть и ничего больше.

Шаркая, он побрел к восточной стороне здания и поднял рацию.

— ...внутри. Джо, если ты слышишь меня, повторяю: мы находимся внутри, и некоторые заложники уже спустились.

Он решил оставить рацию включенной. С улицы доносились голоса, требовавшие денег. Как таких крикунов называют на стадионе? Луженые глотки. Шесть миллионов долларов. На вооружение, на оружие. Застрели его, папа. Миллионы на строительство моста. Миллионы и миллионы, как будто в этой безумной жажде денег и накопительства был какой-то смысл. Как будто деньги могли хоть на день продлить вашу жизнь. Как будто вы будете есть больше двух яиц на завтрак, по выражению Стейнбека. Как будто деньги исчерпывали все представление о жизни. Что Стефани искала в этой жизни? Что толкнуло ее на это? Что заставило Малыша Тони поверить в революцию?