Крепость

Джордж Мартин Крепость

Ты видел, как серые стены встают
Над морем, над пеной седой,
И камни опасную песню поют,
Расправой грозя и бедой:
«Достаточно взгляда на грозную твердь,
Чтоб ты, нечестивец, нашел свою смерть.
Тишком ли идешь меж прибрежных коряг,
По полю ли волком бежишь.
Владычица моря услышит твой шаг,
Наполнится грохотом тишь,
Когда расплюются свинцовым плевком
Сто пушечных жерл с ненавистным врагом…»

Й. Л. Рунеберг. Сказания прапорщика Столя

Безмолвный и одинокий в ночи, среди моря льда, Свеаборг ждал.

Шесть островных крепостей отбрасывали тени в лунном свете — они ждали. Неровные гранитные стены высились над островами, ощетинившись рядами молчаливых пушек, — они ждали. А за стенами, около пушек, днем и ночью сидели мрачные, полные решимости мужчины — они ждали.

Прилетевший с северо-запада ветер донес до Свеаборга звуки и запахи далекого города. Полковник Бенгт Антонен дрожал от холода, вглядываясь в ночь. Форма свисала с его худого мускулистого тела, в серых глазах застыло беспокойство.

— Полковник? — раздался голос за его спиной. Антонен чуть обернулся и хмыкнул. Капитан Карл Баннерсон четко отдал ему честь и встал рядом.

— Надеюсь, я не побеспокоил вас, — сказал он.

— Ничуть, Карл. Я просто задумался.

Они немного помолчали.

— Русские сегодня особенно разошлись. Был жуткий обстрел, — начал Баннерсон. — Несколько человек ранены на льду, нам пришлось погасить два костра.

Полковник продолжал разглядывать глыбы льда за стенами.

— Людям не следовало находиться там, — рассеянно проговорил он.

Баннерсон, поколебавшись несколько мгновений, все-таки решился спросить:

— Что вы имеете в виду?

Старший офицер продолжал молча смотреть в ночь. Так прошло несколько минут, затем Антонен повернулся к капитану. На его лице застыло напряженное беспокойство.

— Что-то не так, Карл. Что-то очень не так.

В голубых глазах капитана промелькнула озадаченность.

— В каком смысле?

— Адмирал Кронштет, — ответил полковник. — Мне совсем не нравится то, что он делает в последнее время. Он меня беспокоит.

— Что вы имеете в виду?

Антонен покачал головой.

— Его приказы. И то, как он разговаривает. — Высокий, худой финн показал на город, расположенный вдалеке. — Помнишь, когда в начале марта русские осадили город? Они притащили на санях батарею и установили ее на скале около гавани Хельсинки. Когда мы начали отвечать на их обстрелы, каждый наш выстрел сказывался на городе.

— Совершенно верно. И что?

— Тогда русские попросили о перемирии и вступили с нами в переговоры. Адмирал Кронштет дал свое согласие на то, чтобы сделать Хельсинки нейтральной зоной с условием, что ни одна из сторон не будет строить там укрепления. — Антонен достал из кармана листок бумаги и помахал им перед носом Баннерсона. — Генерал Сухтелен позволяет офицерским женам, живущим в городе, время от времени нас навещать, и через них я получил вот этот доклад. Складывается впечатление, что русские действительно убрали оттуда пушки, но зато перевели в Хельсинки свои бараки, госпитали и лавки. И мы ничего не можем сделать!

Баннерсон нахмурился.

— Теперь я понял. Адмирал читал доклад?

— Разумеется, — нетерпеливо ответил Антонен. — Но он не желает ничего предпринимать. Ягерхорн и его шайка убедили адмирала в том, что докладу не стоит доверять. И теперь русские сидят в городе в полной безопасности.

Он сердито смял листок и засунул его в карман.

Баннерсон промолчал, и полковник снова, бормоча под нос ругательства, отвернулся к стенам крепости.

Несколько минут царило напряженное молчание. Капитан смущенно потоптался на месте, а потом, откашлявшись, спросил:

— Вы считаете, что нам угрожает серьезная опасность?

Антонен рассеянно взглянул на него.

— Опасность? — переспросил он. — Нет, конечно. Крепость очень сильна, а русские — слабы. Им потребуется гораздо больше артиллерии и людей, чтобы решиться на штурм. А у нас достаточно продовольствия, чтобы выдержать любую блокаду. Как только снег растает, Швеция пришлет нам подкрепление с моря. — Он помолчал немного, а затем продолжил. — Однако я обеспокоен. Семья Кронштета осталась здесь вместе с другими беженцами, и он сильно за них волнуется. Адмирал видит слабые места повсюду. Солдаты верны своей присяге и готовы умереть, защищая Свеаборг, но офицеры… — Антонен вздохнул и покачал головой.

Повисло молчание, затем полковник произнес:

— Здесь ужасно холодно. Пойдем-ка лучше внутрь.

Баннерсон улыбнулся:

— Вы правы. Может быть, Сухтелен пойдет завтра в атаку и решит все наши проблемы.

Полковник рассмеялся и хлопнул его по спине. Тогда они поспешно покинули бастион.