Читаем Крепость полностью

Такое ощущение, словно он обнаружил частицы пищи между зубами, которыми он некоторое время и занят теперь, уставясь глазами прямо перед собой. Вижу, что Старик смотрит не мигая. Он, казался бы, если бы не движения языка за щеками, полностью парализованным. Наконец Старик издает глубокий вдох и тихо говорит во время выдоха и больше для себя, чем мне: — В первую очередь сильное повреждение шноркеля лодки в Канале. Такое повреждение, считай было у двух третей потерянных лодок. Сколько мы действительно теряем в Канале, я вообще не хочу думать. Мы также по-прежнему должны отправлять в боевой поход лодки, не оснащенные шноркелями..! Старик тупо пялится на свои руки и продолжает странным, бесцветным голосом — словно усталый учитель в школе — дальше: — В начале июня, общая сумма зарегистрированных потерь составила четыреста сорок лодок, а с начала Вторжения, уверен, еще двадцать единиц. Это составляет в сумме четыреста шестьдесят лодок — почти полтысячи! Кажется, в этот миг что-то толкает Старика изнутри. Это выглядит так, как если бы он вдруг вспоминает что-то давно забытое. Затем, твердым голосом он продолжает: — На войне не стоит спрашивать, что целесообразно, а что нет. — Это твоя интерпретация поговорки: Нельзя сделать омлет, не разбив яйца? Старик не выказывает никакой реакции. Он даже не смотрит на меня. Чувствую облегчение, когда он, наконец, готовится продолжать разговор: откашливается, делает несколько глубоких вдохов, выпрямляется. — Но что можно сделать? — произносит он, пожимая плечами, будто сам себе отвечая. Мне приходится еще подождать, пока он вскидывает глаза на меня и начинает: — Мы хотим сказать так: Нужно ли это командирам лодок, если я начну их запугивать своими страхами и буду говорить, Осторожность — вот мать успеха, или что-то вроде этого, а не настраивать их на прямое достижение успеха? — Знаю, знаю, — предупреждает он мои слова, лишь только я начал легкое движение губ, — я все твои песни уже наизусть знаю: Мы обучаем неистовых смельчаков, пестуем их, как католики своих иезуитов, делаем из командиров героев, которых распирает от тщеславия и амбициозности, которым действительно нравится Рыцарский Крест, он не вызывает у них боль в шее и не заставляет думать! Старик пристально смотрит на меня, пока я ищу достойные этой тирады слова, взглядом психиатра, чтобы ничего не скрылось от него. Этим же взглядом он побуждает меня, однако, держать себя в узде и, сдерживая себя, отвечаю: — Не хочу знать, сколько экипажей они подстрекают — или, как ты это называешь, мотивируют на успех — продать свои жизни, сколько командиров совершенно потеряли свои мозги только потому, что им где-то там маячит на горизонте железный ошейник на черно-бело-красной ленте.

— Если хочешь выиграть войну, нужно просто использовать также и психологические средства. Ты-то должен это понимать.

Боковым зрением ощущаю ожидающий взгляд Старика, и меня так и подмывает спросить: я правильно расслышал — ты сказал, выиграть войну? но вместо этого отвечаю: — В любом случае, довольно много последствий за двадцать рейхсмарок — или за что там еще, — за которые последует орден на шею. Ранее желающие воевать были готовы, по крайней мере, воевать за какую-то перспективу! Старик начинает вновь прочищать свою трубку. Он прочищает ее смешными маленькими складными приборчиками очень тщательно и показывает ясно, что не расположен в такой концентрации говорить. — Американцы могут вполне радоваться, начинает он вдруг снова. — У них теперь есть, по крайней мере, одна из наших лодок — с начала июня. Подлодка Девять-C — U505. Старшего лейтенанта Ланге. Бывшего торговца шифером. Его захватили на втором выходе в море. Почти ровно двадцать градусов западной долготы — между Канарскими островами и Островами Зеленого Мыса. Он туда отплыл из Бреста, относился ко второй флотилии. Американцы сразу раструбили об этом на весь мир. Радовались, как дети. Терпеливо жду, пока Старик вновь раскурит тщательно набитую трубку, пыхтя выпустит клуб дыма и, наконец, продолжит: — Даже не открыли нижние затворы и не позволили лодке исчезнуть, как было бы раньше.

— Они еще выходили на связь?

— Нет, насколько я знаю. Просто так оставить подлодку для захвата! Не могу понять!

Старик печально качает головой, словно имитируя непонимание.

— А можно ли узнать, не происходило ли подобное раньше?

Старик ни разу не поднял взгляд. Он ведет себя так, как если бы я ничего не сказал.

— Из множества лодок, которые безмолвно пропали, — настаиваю я, — еще не одна могла быть захвачена подобным способом. Британцы вряд ли передали бы это по радио. У них соблюдается строгая военная тайна даже на то, что в наших магазинах случайно скажут…

Тут Старик поднимает глаза и, наконец, произносит: — Мы просто очень честные люди! — при этом он делает такое глупое лицо, как всегда, когда хочет подавить распирающую его изнутри усмешку. Он хочет провернуть такое же и сейчас, но в этот раз у него ничего не выходит. Старик находит спасение, продолжая говорить:

Перейти на страницу:

Все книги серии Das Boot

Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже