Крепость

Старик ведет себя так, как будто все в лучшем порядке. Он по-настоящему бодр: О проблемности нашего возвращения в Брест не говорит ни слова. Жаль, думаю я, что мы не взяли с собой корзину для пикника, как это принято у французов. Сейчас было бы самое время «pour casser la croete» с хорошим глотком вина…. Водитель, заметно ошарашенный, смотрит на улыбающегося Старика. А когда еще и похвалу получает: «Хорошо водишь, Никлиш!», то тоже расплывается в улыбке. Старик думает, что рядом с рекой есть еще одна дорога. Зампотылу уже развернул карту.

— Да, здесь вдоль Elorn до La Forest, — поясняет Старик.

— Черт, а как мы там спустимся? — спрашивает зампотылу.

— Наискось, только так. Ну, Никлиш — курс 180 градусов! Насколько могу судить, братишки не свернут с дороги.

Действительно, водитель находит узкую дорожку, которая ведет на юг. Справа и слева видимость закрывают земляные валы. Кустарник на обеих сторонах дороги настолько пышный местами, что скрывает нас с головой. Мы мчимся сквозь зеленый туннель.

— Зимой померанец еще глупее, чем летом, — произносит Старик. Он подразумевает под этим померанского упрямца водителя. Но тут замечает, что изречение больше не подходит, и усмехается.

— Помедленней, побойся Бога! Они же нас подстрелят! — орет Старик спустя некоторое время Никлишу в самое ухо. И тут же:

— Стой! Черт тебя побери!

Мы подъехали вплотную к собственному дозору: Различаю, несмотря на всю маскировку, направленные на нас две противотанковые пушки. А Старик уже стоит и машет обеими руками — также как и у Landerneau. Водитель от охватившего его страха полностью заглушил мотор. Тишина. Наконец, как большие грибы в замедленной киносъемке поднимаются из земли с полдесятка касок, и затем две руки также поднимаются и машут в ответ.

— Давай, вперед! — приказывает Старик водителю, чтобы он снова завел двигатель.

Противотанковый ров пересекает дорогу! Ну, и что с того! Сильно раскачиваясь, словно желая вытряхнуть нас, вездеход проезжает препятствие. Так вот что приготовлено для неумолимого врага, если он пойдет этой дорогой! — мелькает мысль. Здесь уж янки вздрогнут не только от страха….

— Такую поездку обычно называют «увеселительной прогулкой» или что-то в этом роде, если не ошибаюсь, — говорю Старику, вылезая из вездехода и сбивая въевшуюся пыль.

Старик широко улыбается и гримасничает, двигая нижней челюстью туда-сюда. Судя по его довольному виду, все наше предприятие доставило ему истинное удовольствие. Когда же я добавляю: «Мало пообщались с братишками», он так громко хмыкает, как будто я отколол то еще коленце.

— Я так и говорю, — он внезапно шепелявит и смеется.

Спустя несколько часов, по пути из кабинета в столовую, Старик говорит:

— Я позвонил, кстати, офицеру-квартирмейстеру при коменданте крепости и доложил ему, что неожиданно между Landerneau и Брестом расположилась американская колонна. Наличие в колонне танков позволяет сделать вывод о более чем серьезных намерениях. Мы укрылись в лощине, чтобы все зафиксировать, и что использование нами нашего слабого вооружения было не целесообразным, так как могло спровоцировать нападение на нас с последующим захватом в плен, но определенный результат является в том, что мы представили эту информацию, которую охотно хотели бы передать коменданту крепости.

— И что он сказал тебе в ответ?

— Поблагодарил. Был чрезмерно благодарен. Высказал подтверждение хорошего отношения и так далее — с большим уважением говорил. Очень вежливый человек!

Уже принесли суп, когда Старик поднимается и странно звучащим голосом объявляет:

— Господа мои — наступила реальная опасность. С этой минуты приказываю: Выход в город только по двое. Ношение пистолетов обязательно… И еще я, с глубоким сожалением, вынужден Вам также сообщить: Мы больше пока не можем выезжать в Logonna. Пока…, это значит, что мы должны постоянно отслеживать положение. Нашим господам противникам, по-видимому, горяченького захотелось, да как бы пальцы не обожгли. О значении нашей Атлантической базы в рамках общего ведения войны мне Вам, пожалуй, нечего рассказывать… Обнаруженные танки могут значить только одно: Поощрение к наступательным операциям бойцов Maquis. Поэтому, нашим заданием является защита базы, до тех пор, пока Фюрер не сможет позаботиться о ее деблокировании. Я рассматриваю все в целом лишь как временное нарушение сложившегося порядка.

Старик перекачивается с пяток на носок и обратно. По-видимому, он подыскивает заключительные слова. Но затем просто продолжает:

— Круговая оборона территории флотилии, это наша важная первоочередная задача… Остальные же, то есть, только те люди, которые не пригодны для ведения боя в круговой обороне, должны быть привлечены для защиты нашего переднего края — так сказать, к закрытию разрывов и брешей между сухопутными соединениями. Ладно, господа мои… — Старик повышает голос, но затем только и говорит: — Давайте наслаждаться нашим обедом.