Крепость

— Ну да, вы уже говорили, — гудел Каюрский, — что я вас неправильно понял, что вы рассуждали о метафизических именно проблемах, о душе, так сказать, взыскующей высокого, а я, де, все свожу к примитивным именно социальным проблемам. Пусть. Но я в наших подходах не вижу разницы. Тогда скажите, зачем эти блюдца к нам прилетают? И не просто прилетают, а следят за нами? Почему их обнаруживают в местах скопления военной техники?.. А что если внеземной разум, говорящий с нами через своих посланцев, по вашим же словам, я уверен, что и через Маркса тоже, о том, как нам гуманно устроить нашу жизнь, продолжает следить за нами, ибо ему жалко, если с таким трудом возникающая во Вселенной новая разумная раса погубит себя и свою планету. Но пока не вмешивается, потому что всемирная катастрофа только еще маячит, а ее-то они и хотят предотвратить… Что если их основная задача — не допустить человечество к гибели, уловить тот самый решающий момент, который нужно пресечь. Если не марксизм, то, может, эти спасут?..

Увидев Илью, прервался, взглянул вопросительно.

— Я готов, — тихо сказал Илья.

— Жаль, не доспорили, — пробасил Каюрский, распрямляясь во всю свою величину. — Но нам надо идти. Приезжайте к нам в Сибирь, приглашаю, там именно доспорим.

Боб оторвал голову от тарелки и, ласково улыбаясь, пропел:

Не спеши, когда глаза в глаза,
Не спеши, когда спешить нельзя…

И тут же снова уронил голову в тарелку.

— И-нет, т-так вы не уйдете — открыл пьяные глаза Гомогрей. — И-над п-принятъ на ход ноги. А т-то не дойдете.

Злобное что-то пробурчал Ханыркин.

— Вы куда? — спросил Саша.

— По делам, — уклончиво ответил Илья, отстраняя его отныне от своей жизни.

Саша пожал плечами, ничего не сказал.

Илья двинулся к выходу. Каюрский шел сзади, загораживая его от взглядов и реплик своим могутным телом.

Глава XXI Школа

Им не страшен закон…

Овидий. Скорбные элегии. Кн. V. Элегия 7.

За углом дома ветер был ощутимее, не очень сильный, но достаточный, чтобы Петя пожалел, что не надел плаща. Продолжая идти к трамвайной остановке, Петя на ходу поднял воротник кителя, что, как он полагал, придавало ему мужественный вид, существенный для внешней безопасности: шпана помельче не привяжется к человеку сурового облика — с поднятым воротником. Хорошо бы вернуться и сказать, что плохо себя почувствовал. Но жутковато ему снова стало, что с бабушкой. Слишком тихо было в ее комнате. Диван, правда, скрипнул, но бывают же непроизвольные скрипы и шевеления без человека. Дурное предчувствие томило. Уж пусть без него там…

Это удача, что у них с Линой ничего не получилось. Но само воспоминание, какое-то телесное воспоминание голого женского тела, прильнувшего к его голому телу, не покидало его. Может, надо было, чтобы все не так кончилось?.. А как?.. Сердце заколотилось. Лучше «Грозу» вспоминать, о ней писать сейчас, Катерину… Лина тоже несчастна и безумна, вроде Катерины. Что значат ее слова: «Я искуплю»? Понятно, что она собирается искупать. Но каким способом? Уедет? Она ведь не раз говорила, что бабушка ее жизнь заедает. Как Кабаниха?.. А кто тогда Дикой? Кто Кулигин? Нет, все же литературные аналогии, вообще, область литературы — самая случайная, неточная, никакой строгой, математической закономерности нельзя вывести…

Интересно, догадывается ли кто-нибудь, что он этой ночью лежал голый в постели с голой женщиной?.. Почему он с Линой решился на такое, а не с Лизой?.. Ведь Лиза хотела того же, что и Лина. Женщины этого тоже хотят. Удивительно! А Лиза созрела уже, проскочило в голове вдруг паскудное словечко не из его лексикона. У нее взрослые друзья и подруги. Танька родила от Гиппо, а другие и вовсе богема, там, наверно, это запросто. Он вспомнил подружку художника Федора. А Лиза его, его, Петю, полюбила, он же ведет себя как мальчишка, как маленький трусливый мальчишка. Она позволяет себя целовать и гладить — везде, а он домой почему-то бежит. Но и она, хоть и хочет, но не умеет. Что тут, однако, уметь надо?..