Крепость «Авалон»

— И ты наверняка надеешься основать на Авалоне свое собственное гнездо под людским покровительством?

— Только если мой ярл Спешин разрешит мне сделать это, — тихо ответила Твайна.

В ответ Квайра разразилась длинной возмущенной птичьей трелью, которую переводчик почему-то отказался переводить. А затем встала с места, махнула рукой и постаралась улыбнуться.

— Что же, в этот раз вы переиграли меня, люди. Я вас недооценила, причем дважды. При этом я должна признать: вы верны своему слову и союзническим обязательствам. Я жду мои паруса в уплату за всех, кто решил остаться с вами и со мной. Корабль ваш, дележ окончен. Завтра мы покинем Авалон.

Глава 3. Что делать?

— Ты уверен, что хочешь разрешить Твайне создать на Авалоне собственное гнездо, дорогой? Это может стать опасным! — озабоченно сказала Юля, поставив на столик кафе чашку с капучино. — Я бы не советовала этого делать.

Я только вздохнул в ответ, — что же, этого и следовало ожидать. Если ты вступил с девушкой в близкие отношения и спишь с ней, то смирись с тем, что у тебя появился личный планирующий, надзирающий и контролирующий орган. Даже если эта девушка — такая замечательная подруга как моя судоводительница… Вчера мы уже обсуждали строительство небольшого домика для нас на берегу, и отнюдь не по моей инициативе, да. Причем Юля успела набросать краткий список вещей, которые нужно купить в него за наши канделы, включая ростовое зеркало и двуспальную кровать с анатомическим матрасом. А сегодня извольте видеть: речь зашла о внутренней политике общины.

— Уверен дорогая, — сделал я глоток пива, глядя с веранды «Морского волка» на лазурную воду бухты. Два дня подряд море штормило, шел дождь, и я уже было подумал, что на Авалоне начался сезон дождей, но сегодня волнение утихло, и солнце светило, как ни в чем не бывало. — Без кристалла хозяйки, гнезда ваэрия опасаться не стоит. Наоборот, оно может быть полезно.

Откуда у нас на Авалоне взялось кафе, он же кабак, «Морской волк»? А построили! Причем быстро и с энтузиазмом, благо желающих поработать на строительстве хватало, наценка за работу составляла половину канделы в неделю плюс к четырем канделам базовой недельной зарплаты артельщика. Собственно, идея насчет открытия заведения у меня появилась сразу после «корпоратива» по случаю поимки морского зверя, но тогда все свободные средства ушли на подготовку к войне. А сейчас, когда мы загнали треянам корабль тельнор за четыре тысячи двести кандел, появилось время и деньги.

Поначалу Матвей противился продаже трофея. Были у него мысли насчет превращения корабля магов в полноценное судно. Мотор поставить, баки для топлива куда-нибудь впихнуть, дооборудовать… и использовать хотя бы для рыбалки. Но, походив по палубе и полазив по внутренним помещениям вместе с Олегом, наш капитан выматерился под нос и махнул на эту идею рукой — все было сделано максимально неудобно и нелогично для земного моряка. Нет ни винта, ни машинного отделения, ни нормального руля. Треугольный корпус выглядел довольно остойчивым, но расчетные ходовые характеристики оптимизма не внушали. Чем возиться с этим, проще сразу продать и купить что-нибудь родное, с земных верфей.

На вырученные средства мы наконец-то погасили кредит за «Бойкий», пополнили истраченный боекомплект и купили новые торпеды. Заплатили очередную зарплату артельщикам и я, подумав, решил вложиться в ресторанный бизнес. Почему именно сейчас и именно в него? А потому, что мне стало жалко зарплаты для бывшего «имущества». Это же целые сотни кандел мимо общинной кубышки проходят! Их, между прочим, можно потратить с умом, например, на оружие и технику. Однако, лишать людей зарплаты было никак нельзя, ее следовало выудить из их карманов общественно приемлемым способом, к взаимному удовольствию. И придумывать тут ничего не надо, все придумано до нас. Испокон веков рабочий класс нес кровные рубли в царев кабак, от чего государство только богатело. А вот обе антиалкогольные кампании двадцатого века предсказуемо привели к скорому краху обоих Империй, ага-ага… Не они одни, конечно, но тем не менее — умный сделает выводы и не повторит чужих ошибок.