Крепость большого леса

Разошлись по номерам и физики, оставив в сфере управления Матевосяна, выпустившего самолёт через шахту с «эйфелевой башней» и продолжившего дежурство. Видеокамеры Крепости, встроенные во все отсеки, коридоры и выходы на поверхность, «птеродактилей» не фиксировали, однако надеяться на их бегство не приходилось, поэтому спецназовцы договорились дежурить в центре по очереди и поднимать тревогу в случае появления посланцев чёрного леса.

«Бластеров» в арсенале оказалось много, больше полусотни, все они находились в хорошем состоянии, и вооружились ими не только бойцы Реброва, но и некомбатанты – Костя и Вероника.

Взяли с собой это необычное оружие и Максим с Редошкиным, обрадованным своей возросшей мощью.

Мерадзе проверил состояние капитана Терехова, оставил ему флягу с водой и вернулся в центр.

– Я, наверно, тоже лягу, – сказал он Матевосяну, сидевшему с рогами на голове перед огуречной панелью.

– Иди, – сказал лейтенант. – Разбужу через три часа. Не хочешь приятно поконтактировать с Сумасходом?

– Он же не женщина, – хмыкнул Мерадзе, – чтобы с ним приятно было контактировать.

– Ну, посмотри хоть, как устроились наши командиры.

– На фиг! А что, ты их видишь?

– У них камеры встроены непосредственно в стены всех помещений, я могу подключиться к любому отсеку. Хочешь полюбоваться на Вику?

– Дурак, что ли?

– Не ругайся, я пошутил. Кстати, туда зашёл этот наш безбашенный чекист.

– Точилин?

– Ага.

Мерадзе оскалился.

– Этот супермен так ничего и не понял!

– Ты о чём?

– Он давно подкатывается к Вике. Ну, …!

Лейтенант выбежал в коридор и припустил к жилому сектору Крепости.

Дверей жилые отсеки не имели, поэтому всё, что происходило внутри, становилось достоянием свидетелей в коридоре.

Услышав голоса, он остановился.

Говорила Вероника:

– Мне не нужно ничьё поклонение.

– Ну и зря, – отвечал Точилин. – Ты не понимаешь своего счастья. Здесь одиннадцать мужиков, лишённых женской ласки, а ты одна и можешь купаться в их любви.

– Я не хочу купаться в любви. У меня есть любимый человек.

– Сдался тебе этот майор. Обыкновенный служака с деревянной физиономией.

– Не смей его оскорблять! Уходи!

– Да не ломайся ты, не дева Мария. Я же знаю, чем вы занимались с майором.

Послышалась возня, возмущённый возглас девушки:

– Не надо! Прекрати!

Мерадзе тенью возник на пороге номера.

Точилин облапил Веронику, заломив ей руки за спину, и елозил губами по щеке, пытаясь поцеловать.

Мерадзе оставил карабин у стены, в два прыжка пересёк отсек, цепко ухватил лейтенанта за рукав и, оторвав от сопротивлявшейся девушки, бросил через всё помещение, как шар для боулинга. Точилин кубарем прокатился по полу, ударился боком о лежак, вскочил, ошеломлённый неожиданным появлением бойца ГРУ.

– Черт!

– Иди отсюда! – сказал Мерадзе сдавленным от сдерживаемых чувств голосом.

– Я тебе покажу «иди отсюда», придурок! – Точилин кинул руку на кобуру пистолета, дрожащими пальцами расстёгивая клапан, вытащил «ОЦ-122», с которым не расставался, хотя это бесшумное оружие для спецназа оказалось бесполезным в бою со шмелями и «птеродактилями».

Мерадзе расставил руки в стороны, пошёл ему навстречу.

– Ну, давай, стреляй, супермен! Жить надоело?!

Точилин ощерился, наводя на него ствол.

В этот момент Вероника метнулась к стене, схватила карабин Мерадзе и навела ствол на Точилина.

– Уходи!

Брови лейтенанта взлетели на лоб. Он направил пистолет на девушку.

– Ты… совсем поехала?!

Мерадзе сорвался с места и выбил пистолет из руки Точилина.

Они схватились как бойцы ММА, стараясь поймать противника на приём или нокаутировать его. Точилин наносил удары со знанием дела, исповедуя стиль боя, называемый в среде профессионалов «невидимым стрелком», что, однако, не означало, что удары наносились сверхскоростные или сверхъестественные.

Скорее они были неожиданными, скрытными и камуфлировались ложными замахами. Но его торнадо-кик с разворотом в прыжке не стал неожиданным для Мерадзе, с пятнадцати лет занимавшегося боевым самбо, и, чтобы не затягивать время и не травмировать психику свидетельницы драки, он закончил бой в три удара: серединой внутреннего ребра стопы по голени противника, коленом в пах и коленом же в лицо после того, как Точилин согнулся от удара в пах.

Спецагент ФСБ с воплем перелетел через лежак, подхватился, тыча кулаками во все стороны: он был в нокдауне. Из разбитого носа скатилась на подбородок струйка крови.

Мерадзе поднял его пистолет, выщелкнул обойму, проверил наличие пули в стволе и бросил оружие с обоймой на лежак.

– Убирайся!

Точилин перестал махать руками, начиная соображать, что произошло. Подобрал пистолет, оглядел Мерадзе и Веронику, опустившую карабин, мутным взглядом, криво усмехнулся и направился к выходу, прохрипев: «Я тебе этого никогда не прощу», скрылся в коридоре.

Вероника отпустила звякнувший карабин, всхлипнула.

– Он… хотел…

– Я слышал, – сказал Мерадзе хмуро, подходя к девушке и прижимая к груди. – Ничего, парень с придурью, мажор, привыкший жить нагло. Удивительно, что его взяли в «Альфу». Там таких не любят. Надеюсь, этот урок пойдёт ему на пользу.