Крепость Дракона

Зато Тириго затмил всех. На нем была серебряная набедренная повязка с черной и золотой оторочкой. Вождь сделал жест рукой, приглашая гостей садиться, распустив при этом по сторонам немыслимой красоты крылья. Зеленое оперение, вздыбившись на холке, окружило его голову блестящим ореолом. Сверкающие синие перья покрыли все тело, заметен был лишь черный блестящий пух на лице и груди. Глаза Тириго остановились на аудитории. Восторженные вздохи сменились почтительной тишиной.

— Уважаемые гости, столь радостного дня в Гирвиргуле никогда еще не было. Сердца наши переполняет гордость. Похожее чувство мы испытали, когда Алексию привезли к нам младенцем.

Сейчас она — прославленный генерал, и мы смотрим на нее с восхищением. Вы начали кампанию, целью которой является уничтожение Кайтрин. Знайте, что мы поддерживаем ваше решение от всего сердца. Тот пир, который мы сегодня для вас устраиваем, — лишь слабое выражение нашей признательности и пожелание успеха вашей великой миссии.

Сказав это, вождь сложил крылья и сел, потом кивнул чернокрылому гиркиму. Тот хлопнул в ладоши, и в зале началось движение.

Юные гиркимы пошли по рядам. Они раздали всем миски, не уступающие по размеру тазикам для мытья, которые Уиллу доводилось видеть в спальнях богачей. Следом двинулись другие юнцы, с тележками на колесиках. Они накладывали в миски рис и разную еду — горячую и холодную. Если в раздаче еды и был какой-то порядок, то Уилл понять его не смог. Он просто поворачивал миску, и ему на свободное место укладывали новую порцию.

Большую часть жизни Уилл питался огрызками и объедками, заплесневевшим сыром и сильно разбавленным бульоном, ворованными фруктами и овощами, а и иногда и тем, что находил в куче отбросов. В последнее время, бывая на различных приемах, он сильно расширил свои познания в области гастрономии, однако не был готов к сладкой, пряной и острой пище, которую впервые здесь попробовал.

Всем подали для еды маленькие деревянные лопаточки, по форме напоминавшие ложку, но более плоские и очень гибкие. В центре миски лежала небольшая горка риса. Полагалось взять его немного на лопаточку, туда же положить мясо в соусе, а другой лопаточкой прихлопнуть, так чтобы получилась небольшая котлетка, ну а потом уже отправлять в рот. Иногда язык ощущал неожиданную сладость, в другой раз во рту все загоралось, даже лицо вспыхивало огнем. По привычке Уилл сделал первый глоток жадно, но пряная пища вызвала у него насморк, и дальше он ел уже медленнее и осмотрительнее.

На лбу выступила испарина, а по затылку заструился пот. Уилл глянул на Ворона и заметил, что тот тоже потеет. Резолют лепил свои маленькие котлетки уверенно и точно. Им обоим, судя по всему, угощение очень нравилось, и, судя по тому, что исчезло из мисок в первую очередь, Уилл увидел, что гастрономические предпочтения объединяют его скорее с Резолютом, нежели с Вороном.

Через некоторое время Тириго сделал жест рукой, и слуги удалились. Из-под высоких сводов послышались тихие звуки флейт и рожков. Уилл вместе со всеми посмотрел наверх и заметил, что под самым потолком мелькают пернатые фигуры.

Потом, сверху вниз, начало разворачиваться длинное черное знамя. По всей его длине золотом были написаны буквы. Уилл, по своей неграмотности, прочитать ничего не мог, тем более что очень скоро внимание его переключилось на спустившихся из темноты гиркимов. Все они были черные, только плечи и крылья красного цвета. Они начали исполнять сложный воздушный танец. Одни стремительно летели к земле, а другие в это время кружились в хороводе, едва не касаясь друг друга кончиками крыльев. Гиркимы, играя, старались ухватить друг друга за распущенные концы золотой набедренной повязки; они образовывали группы, камнем летели вниз и тут же опять взмывали, работая мощными крыльями.

Звуки цимбал сопровождали необычный балет. Движения воздушных акробатов то замедлялись, то становились неистовыми; классические танцы превращались в языческие пляски. Уилл не мог оторвать от них глаз, завидуя их свободе движений. Гортанные крики гиркимов во время пауз являлись как бы продолжением музыки, в них звучало упоение танцем, и с лица юного вора не сходила восторженная улыбка.

Через несколько минут гиркимы закружились так стремительно и так низко, что от ветра, который они подняли, у Уилла растрепались волосы и взлетели в воздух концы его головной повязки. Потом гиркимы сузили круг, опустились на землю, поклонились и окружили костер черно-красным ожерельем. Груди их вздымались, но головы артисты опустили, и лиц не было видно.

Люди неистово зааплодировали, а гиркимы приветствовали их обычными своими гортанными криками. Радостная какофония заполнила зал до краев. Аплодисментам не было конца. Уилл не жалел ладоней и свистел как можно громче. Никогда еще не приходилось ему видеть такого представления, и он не надеялся, что когда-нибудь это повторится.

Тириго встал. В темных глазах его отражалось золотое пламя костра. Зал успокоился не сразу. Вождь улыбнулся, вздыбил оперение на холке и поклонился танцорам.