Крепость (ЛП)

На местности он, словно экскурсовод, показывает мне большую воронку: «Это след от снаряда диаметром 40,6 орудия линкора «Rodney». А там, рядом, от авиабомбы сброшенной со штурмовика.»

Проходим дальше. Там осколок пробил насквозь предохранительный щит. Висящая на нем стальная каска напоминает собой решето: довольно впечатляюще.

— Командир орудия получил знак за ранения, — произносит командир батареи. Что случилось с головой командира орудия, на котором была эта каска, предпочитаю не спрашивать.

У орудия между немецкими солдатами стоят настоящие татары, напоминающие своими бородами гордых жрецов.

Беру бинокль и направляю его на флот. Все корабли держат над собой аэростаты воздушного заграждения. Транспортные суда расположились в кругу охраняющих их крейсеров и эсминцев. Различаю теперь даже небольшие десантные лодки, которыми переправляют на берег грузы.

— Проклятье, что наши орудия не могут достать до них, — говорит комбат. — Несколько километров севернее от нас, Томми уже раз высаживались. Парашютисты. Ночью с 27-го на 28 февраля 1942. Они взорвали тогда радиолокационную станцию. И без потерь. Сюда на самолете — обратно на катерах! Отлично организованная операция!

Глаза слезятся, и я опускаю бинокль. Мне непривычно долго смотреть в него.

— Удивительна подобная чудовищная организованность, — слышу вновь голос комбата, — Только представьте себе: почти 1000 транспортных самолетов и грузовых планеров они собрали в один кулак. Мы как-то подсчитали: только парашютистов около 20000 человек. Да плюс к этому почти 10000 штурмовиков, истребителей, бомбардировщиков, около 1000 боевых кораблей, 5000 десантных кораблей. Каждая из приведенных цифр — это что-то невиданное!

Все это он произносит таким тоном, словно хочет воодушевить меня на героические деяния.

— Наверняка американцы и англичане уже наготове, на южной стороне своего острова, — бросаю в ответ, чтобы не молчать, — И каждый полностью экипирован! Не могу лишь представить себе, как все это организовано у них в порту! Такие силы — я подразумеваю, такая масса кораблей и людей никогда там еще не скапливалась. Это беспримерно!

— Ваши слова звучат как явная вражеская пропаганда! — ропщет комбат, — Хотя мы не имеем ни малейшего представления, сколько тонн материалов, боеприпасов уже перегружены на корабли. Но по всему видно — чудовищное количество! Все выглядит так, словно уже фактически все готово к немедленному снабжению их войск и вот перед такой организацией и координацией действий надо действительно снять шляпу.

Если бы, паче случая, нас в эту минуту услышал бы какой-нибудь союзник, удивлению его не было бы предела. Со своей стороны пытаюсь как-то утихомирить комбата. поэтому тихо говорю: «Их стратеги не слабые ребята!» — «Да, они чертовски ловко управляются со всем этим хозяйством!» — спокойно соглашается комбат, «Они начали усиленно этим заниматься уже с начала года. Но довольно хитро: из их налетов на мосты и железнодорожные узлы было абсолютно неясно, где они хотят высадиться. Булонь атаковалась с воздуха также как и Орлеан, Реймс и другие города. К тому же одновременно бомбовым ударам подвергались и наши аэродромы и наши РЛСы. А все это вместе взятое никак не указывало на направление их главного удара.»

Кажется, командира батареи словно прорвало. Вероятно, он давно не имел возможности поговорить на равных о тревожащих его мыслях. «А ночью, когда они напали, была невероятно отвратительная погода — словно море навалилось на нас со всех сторон. Облака не выше 3000 метров. При этом сильный северо-западный ветер. Для десантирования самая подходящая погода. И при этом у нас никто не просчитал, что они заявятся именно этой ночью. И в самых труднодоступных местах.» — «Как же им удалось разгрузить такое количество грузов без портовых сооружений?» — «Они задействовали огромные понтоны, с помощью которых соорудили своего рода грузовые пирсы у берега. Могу, как наяву представить себе эту работу: они притопили понтоны и те плотно сели на песок» — «Но все равно это ведь не настоящая гавань с портовыми сооружениями….» — «Однако им это удалось. И они высаживались в бешеном темпе.» — «Мы и мысли не допускали, что не сможем уничтожить сосредоточенным огнем всех своих батарей подошедшие к берегу корабли!» — «Да, но сумасшедшая бомбардировка в ночь на 6 июня уничтожила большинство наших батарей…. Вам следует написать о береговых батареях. Ведь морская артиллерия приняла в этом активное участие. Но их возможности не безграничны. К тому же, едва ли вам удастся попасть к ним. Они полностью закрыты оцеплением. Но кто знает, сколько они смогут продержаться?» — «А Роммель? Ему же принадлежит здесь вся эта лавка….» — пытаюсь задать давно мучавший меня вопрос. — «С января у него забрали авиацию и флот. Роммель был сбит с тока из-за строительства здесь линии обороны. Он постоянно инспектировал его и мешал всем. Но он же не волшебник — закрыть все бреши одним щитом.»